|
|
Н. Ленин ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ
| | .forumIcoTd img {max-width:300px!important;max-height:300px!important}
| Валентин | Дата: Воскресенье, 01.03.2015, 17:25 | Сообщение # 1 |
 Легкий на ногу !
Группа: Поэт, Писатель, Композитор
Сообщений: 22
Статус: Offline
| Н. Ленин
.
ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ
.
УЧЕНИЕ МАРКСИЗМА О ГОСУДАРСТВЕ И ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА В РЕВОЛЮЦИИ
.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
.
Вопрос о государстве приобретает в настоящее время особенную важность и в теоретическом и в практически-политическом отношениях. Империалистская война
чрезвычайно ускорила и обострила процесс превращения монополистического
капитализма в государственно-монополистический капитализм.
.
Чудовищное угнетение трудящихся масс государством, которое теснее и теснее сливается с всесильными союзами капиталистов, становится все чудовищнее. Передовые страны превращаются - мы говорим о "тыле" их - в военно-каторжные тюрьмы для рабочих. Неслыханные ужасы и бедствия затягивающейся войны делают положение масс невыносимым, усиливают возмущение их. Явно нарастает международная пролетарская революция.
.
Вопрос об отношении ее к государству приобретает практическое
значение. Накопленные десятилетиями сравнительно мирного развития
элементы оппортунизма создали господствующее в официальных
социалистических партиях всего мира течение социал-шовинизма.
.
Это течение (Плеханов, Потресов, Брешковская, Рубанович, затем в
чуточку прикрытой форме гг. Церетели, Чернов и К° в России;
Шейдеман, Легин, Давид и пр. в Германии; Ренодель, Гед, Вандервельд
во Франции и Бельгии; Гайндман и фабианцы в Англии
и т. д. и т.д.),
.
социализм на словах, шовинизм на деле, отличается подлым
лакейским приспособлением "вождей социализма" к интересам не
только "своей" национальной буржуазии, но именно "своего"
государства, ибо большинство так называемых великих держав
давно эксплуатирует и порабощает целый ряд мелких и слабых
народностей. А империалистская война является как раз войной за
раздел и передел этого рода добычи. Борьба за высвобождение
трудящихся масс из-под влияния буржуазии вообще, и
империалистской буржуазии в особенности, невозможна без борьбы с
оппортунистическими предрассудками насчет "государства".
.
Мы рассматриваем сначала учение Маркса и Энгельса о государстве,
останавливаясь особенно подробно на забытых или подвергшихся
оппортунистическому искажению сторонах этого учения. Мы
разберем затем специально главного представителя этих искажений,
Карла Каутского, наиболее известного вождя второго Интернационала
(1889 - 1914 гг.), который потерпел такое жалкое банкротство во время
настоящей войны.
.
Мы подведем, наконец, главные итоги опыта русских революций
1905 и особенно 1917-го года. Эта последняя, видимо, заканчивает в
настоящее время (начало августа 1917 г.) первую полосу своего развития,
но вся эта революция вообще может быть понята лишь как одно из звеньев
в цепи социалистических пролетарских революций, вызываемых
империалистской войной.
.
Вопрос об отношении социалистической революции пролетариата к
государству приобретает таким образом не только практически-
политическое значение, но и самое злободневное значение, как
вопрос о разъяснении массам того, что они должны будут делать,
для своего освобождения от ига капитала, в ближайшем будущем.
.
Август 1917 г.
.
Автор
.
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
.
Настоящее, второе, издание печатается почти без перемен. Добавлен
только параграф 3-й к главе 11-й.
.
Автор
.
Москва. 17 декабря 1918 г
.
ГЛАВА I КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО
.
1. ГОСУДАРСТВО - ПРОДУКТ НЕПРИМИРИМОСТИ КЛАССОВЫХ
ПРОТИВОРЕЧИЙ
.
С учением Маркса происходит теперь то, что не раз бывало в истории
с учениями революционных мыслителей и вождей угнетенных классов
в их борьбе за освобождение. Угнетающие классы при жизни великих
революционеров платили им постоянными преследованиями, встречали
их учение самой дикой злобой, самой бешеной ненавистью, самым
бесшабашным походом лжи и клеветы.
.
После их смерти делаются попытки превратить их в безвредные иконы,
так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени
для "утешения" угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая
содержание революционного учения, притупляя его революционное
острие, опошляя его.
.
На такой "обработке"марксизма сходятся сейчас буржуазия и
оппортунисты внутри рабочего движения.
.
Забывают, оттирают, искажают революционную сторону учения, его
революционную душу. Выдвигают на первый план, прославляют то,
что приемлемо или что кажется приемлемым для буржуазии.
.
Все социал-шовинисты нынче "марксисты", не шутите!
.
И все чаще немецкие буржуазные ученые, вчерашние специалисты
по истреблению марксизма, говорят о "национально-немецком" Марксе,
который будто бы воспитал так великолепно организованные для ведения
грабительской войны союзы рабочих!При таком положении дела, при
неслыханной распространенности искажений марксизма, наша задача
состоит прежде всего в восстановлении истинного учения Маркса о
государстве.
.
Для этого необходимо приведение целого ряда длинных цитат из
собственных сочинений Маркса и Энгельса. Конечно, длинные
цитаты сделают изложение тяжеловесным и нисколько не посодействуют
его популярности. Но обойтись без них совершенно невозможно.
Все, или по крайней мере все решающие, места из сочинений Маркса и
Энгельса по вопросу о государстве должны быть непременно приведены
в возможно более полном виде, чтобы читатель мог составить
себе самостоятельное представление о совокупности взглядов
основоположников научного социализма и о развитии этих взглядов,
а также чтобы искажение их господствующим ныне
"каутскианством" было доказано документально и показано наглядно.
.
Начнем с самого распространенного сочинения Фр. Энгельса:
"Происхождение семьи, частной собственности и государства",
которое в 1894 году вышло в Штутгарте уже 6-ым изданием. Нам
придется переводить цитаты с немецких оригиналов, потому что
русские переводы, при всей их многочисленности, большей частью
либо неполны, либо сделаны крайне неудовлетворительно.
.
"Государство - говорит Энгельс, подводя итоги своему историческому
анализу, - никоим образом не представляет из себя силы, извне
навязанной обществу. Государство не есть также "действительность
нравственной идеи", "образ и действительность разума", как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития;
государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое
противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые
противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими
интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе,
для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над
обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в
границах "порядка". И эта сила, происшедшая из общества, но
ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него,
есть государство" (стр. 177 - 178 шестого немецкого издания).
.
Здесь с полной ясностью выражена основная идея марксизма по
вопросу об исторической роли и о значении государства. Государство
есть продукт и проявление" непримиримости классовых противоречий.
Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку
классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы.
.
Именно по этому важнейшему и коренному пункту начинается
искажение марксизма, идущее по двум главным линиям .С одной
стороны, буржуазные и особенно мелкобуржуазные идеологи, -
вынужденные под давлением бесспорных исторических фактов
признать, что государство есть только там, где есть классовые
противоречия и классовая борьба, - "подправляют" Маркса таким
образом, что государство выходит органом примирения классов.
.
По Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться,
если бы возможно было примирение классов. У мещанских и
филистерских профессоров и публицистов выходит, - сплошь
и рядом при благожелательных ссылках на Маркса! - что
государство как раз примиряет классы.
.
По Марксу, государство есть орган классового господства, орган
угнетения одного класса другим, есть создание "порядка", который
узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов.
По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно
примирение классов, а не угнетение одного класса другим;
.
умерять столкновение - значит примирять, а не отнимать у
угнетенных классов определенные средства и способы борьбы
за свержение угнетателей.
.
Например, все эсеры (социалисты-революционеры) и меньшевики
в революции1917 года, когда вопрос о значении и роли государства
как раз встал во всем своем величии, встал практически, как вопрос
немедленного действия и притом действия в массовом масштабе, - все
скатились сразу и целиком к мелкобуржуазной теории "примирения"
классов "государством". Бесчисленные резолюции и статьи политиков
обеих этих партий насквозь пропитаны этой мещанской и филистерской
теорией "примирения".
.
Что государство есть орган господства определенного класса, который
не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему
классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии
понять.
.
Отношение к государству - одно из самых наглядных проявлений того,
что наши эсеры и меньшевики вовсе не социалисты (что мы, большевики,
всегда доказывали), а мелкобуржуазные демократы с почти-социалистической фразеологией.
.
С другой стороны, "каутскианское" извращение марксизма гораздо
тоньше. "Теоретически" не отрицается ни то, что государство
есть орган классового господства, ни то, что классовые противоречия
непримиримы. Но упускается из виду или затушевывается следующее:
если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий,
если оно есть сила, стоящая над обществом и "все более и более
отчуждающая себя от общества", то явно, что освобождение угнетенного
класса невозможно не только без насильственной революции, но и без
уничтожения того аппарата государственной власти, который
господствующим классом создан и в котором это "отчуждение" воплощено.
.
Этот вывод, теоретически ясный сам собою, Маркс сделал, как мы
увидим ниже, с полнейшей определенностью на основании
конкретно-исторического анализа задач революции. И именно этот
вывод Каутский - мы покажем это подробно в дальнейшем изложении
- ..."забыл" и извратил.
.
2. ОСОБЫЕ ОТРЯДЫ ВООРУЖЕННЫХ ЛЮДЕЙ, ТЮРЬМЫ И ПР. ...
.
"По сравнению со старой гентильной (родовой или клановой)
организацией - продолжает Энгельс - государство отличается,
во-первых, разделением подданных государства по территориальным
делениям"... Нам это деление кажется "естественным", но оно
стоило долгой борьбы со старой организацией по коленам или по родам.
... "Вторая отличительная черта - учреждение общественной власти,
которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим
самое "себя, как вооруженная сила. Эта особая общественная власть
необходима потому, что самодействующая вооруженная организация
населения сделалась невозможной со времени раскола общества на
классы... Эта общественная власть существует в каждом государстве.
Она состоит не только из вооруженных людей, но и из вещественных
придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые
были неизвестны родовому (клановому) устройству общества"...
.
Энгельс развертывает понятие той "силы", которая называется
государством, силы, происшедшей из общества, но ставящей себя
над ним и все более и более отчуждающей себя от него. В чем состоит,
главным образом, эта сила?
.
В особых отрядах вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении
тюрьмы и прочее. Мы имеем право говорить об особых отрядах
вооруженных людей, потому что свойственная всякому государству
общественная власть "не совпадает непосредственно" с вооруженным
населением, с его "самодействующей вооруженной организацией". Как
все великие революционные мыслители, Энгельс старается обратить
внимание сознательных рабочих именно на то, что господствующей
обывательщине представляется наименее стоящим внимания, наиболее
привычным, освященным предрассудками не только прочными, но,
можно сказать, окаменевшими.
.
Постоянное войско и полиция суть главные орудия силы
государственной власти, но - разве может это быть иначе? С точки
зрения громадного большинства европейцев конца XIX века, к
которым обращался Энгельс и которые не переживали и не наблюдали
близко ни одной великой революции, это не может быть иначе. Им
совершенно непонятно, что это такое за "самодействующая вооруженная
организация населения"?
.
На вопрос о том, почему явилась надобность в особых, над обществом
поставленных, отчуждающих себя от общества, отрядах вооруженных
людей (полиция, постоянная армия), западноевропейский и русский
филистер склонен отвечать парой фраз, заимствованных, у Спенсера
или у Михайловского, ссылкой на усложнение общественной жизни, на
диференциацию функций и т. п. Такая ссылка кажется "научной" и
прекрасно усыпляет обывателя, затемняя главное и основное:
раскол общества на непримиримо враждебные классы. Не будь
этого раскола, "самодействующая вооруженная организация населения"
отличалась бы своей сложностью, высотой своей техники и пр. от
примитивной организации стада обезьян, берущих палки, или
первобытных людей, или людей, объединенных в клановые общества"
но такая организация была бы возможна.
.
Она невозможна потому, что общество цивилизации расколото
на враждебные притом непримиримо враждебные классы,
"самодействующее" вооружение которых привело бы к вооруженной
борьбе между ними.
.
Складывается государство, создается особая сила, особые отряды
вооруженных людей, и каждая революция, разрушая государственный
аппарат, показывает нам воочию, как господствующий класс стремится
возобновить служащие ему особые отряды вооруженных людей, как
угнетенный класс стремится создать новую организацию этого рода,
способную служить не эксплуататорам, а эксплуатируемым.
.
Энгельс ставит в приведенном рассуждении теоретически тот самый
вопрос,который практически, наглядно и притом в масштабе массового
действия ставит перед нами каждая великая революция, именно
вопрос о взаимоотношении "особых" отрядов вооруженных людей и
"самодействующей вооруженной организации населения".
.
Мы увидим, как этот вопрос конкретно иллюстрируется опытом
европейских и русских революций.
.
Но вернемся к изложению Энгельса. Он указывает, что иногда,
например, кое-где в Северной Америке, эта общественная власть
слаба (речь идет о редком исключении для капиталистического
общества и о тех частях Северной Америки в ее доимпериалистическом
периоде, где преобладал свободный колонист), но, вообще говоря, она усиливается: ..."Общественная власть усиливается по мере того, как
обостряются классовые противоречия внутри государства, и по мере
того, как соприкасающиеся между собой государства становятся
больше и населеннее.
.
Взгляните хотя бы на теперешнюю Европу, в которой классовая борьба
и конкуренция завоеваний взвинтили общественную власть до такой
высоты, что она грозит поглотить все общество и даже государство."
... Это писано не позже начала 90-х годов прошлого века.
.
Последнее предисловие Энгельса помечено 16 июня 1891 года. Тогда
поворот к империализму - и в смысле полного господства трестов, и в
смысле всевластия крупнейших банков, и в смысле грандиозной колониальной политики и прочее - только-только еще начинался во Франции, еще слабее
в Северной Америке и в Германии.
.
С тех пор "конкуренция завоеваний" сделала гигантский шаг вперед,
тем более, что земной шар оказался в начале второго десятилетия
XX века окончательно поделенным между этими "конкурирующими
завоевателями", т. е. великими грабительскими державами. Военные и
морские вооружения выросли с тех пор неимоверно, и грабительская
война 1914 - 1917 годов из-за господства над миром Англии или
Германии, из-за дележа добычи, приблизила "поглощение"
всех сил общества хищническою государственною властью к полной катастрофе.
.
Энгельс умел еще в 1891 году указывать на "конкуренцию завоеваний",
как на одну из важнейших отличительных черт внешней политики
великих держав, а негодяи социал-шовинизма в 1914 - 1917 годах,
когда именно эта конкуренция, обострившись во много раз, породила
империалистскую войну, прикрывают защиту грабительских интересов
"своей" буржуазии фразами о "защите отечества", об "обороне республики и революции" и т. под.!
.
3. ГОСУДАРСТВО - ОРУДИЕ ЭКСПЛУАТАЦИИ УГНЕТЕННОГО КЛАССА
.
Для содержания особой, стоящей над обществом, общественной власти
нужны налоги и государственные долги. "Обладая общественной
властью и правом взыскания налогов, чиновники - пишет Энгельс
- становятся, как органы общества, над обществом.
.
Свободное, добровольное уважение, с которым относились к органам
родового (кланового) общества, им уже недостаточно - даже если бы
они могли завоевать его"... Создаются особые законы о святости и
неприкосновенности чиновников. "Самый жалкий полицейский служитель"
имеет больше "авторитета", чем представители клана, но даже глава
военной власти цивилизованного государства мог бы позавидовать
старшине клана, пользующемуся "не из-под палки приобретенным уважением" общества.
.
Вопрос о привилегированном положении чиновников, как органов
государственной власти, здесь поставлен. Намечено, как основное:
что ставит их над обществом?
.
Мы увидим, как этот теоретический вопрос практически решался
Парижской Коммуной в 1871 году и реакционно затушевывался
Каутским в 1912 году.
.
..."Так как государство возникло из потребности держать в узде
противоположность классов; так как оно в то же время возникло в самых
столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является
государством самого могущественного, экономически господствующего
класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новью средства
для подавления и эксплуатации угнетенного класса"
.
... Не только древнее и феодальное государства были органами
эксплуатации рабов и крепостных, но и "современное представительное
государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом.
.
В виде исключения встречаются однако периоды, когда борющиеся
классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть
на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим
классам, как кажущаяся посредница между ними"
.
... Такова абсолютная монархия XVII и XVIII веков, бонапартизм
первой и второй империи во Франции, Бисмарк в Германии. Таково -
добавим от себя - правительство Керенского в республиканской
России после перехода к преследованиям революционного пролетариата,
в такой момент, когда Советы благодаря руководству мелкобуржуазных
демократов уже бессильны, а буржуазия еще недостаточно сильна,
чтобы прямо разогнать их.
.
В демократической республике - продолжает Энгельс - "богатство
пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее", именно,
во-первых, посредством "прямого подкупа чиновников" (Америка),
во-вторых, посредством "союза между правительством и биржей"
(Франция и Америка).
.
В настоящее время империализм и господство банков "развили"
оба эти способа отстаивать и проводить в жизнь всевластие богатства
в каких угодно демократических республиках до необыкновенного
искусства.
.
Если, например, в первые же месяцы демократической республики
в России, можно сказать в медовый месяц бракосочетания "социалистов"
эсеров и меньшевиков с буржуазией в коалиционном правительстве
г. Пальчинский саботировал все меры обуздания капиталистов и их
мародерства, их грабежа казны на военных поставках, если затем
ушедший из министерства г. Пальчинский (замененный, конечно, другим
совершенно таким же Пальчинским) "награжден" капиталистами местечком
с жалованьем в 120 000 рублей в год, - то что это такое? прямой подкуп или
непрямой? союз правительства с синдикатами или "только" дружественные
отношения?
.
Какую роль играют Черновы и Церетели, Авксентьевы и Скобелевы? -
"Прямые" ли они союзники миллионеров-казнокрадов или только
косвенные?
.
Всевластие "богатства" потому вернее при демократической республике,
что оно не зависит от плохой политической оболочки капитализма.
Демократическая республика есть наилучшая возможная
политическая оболочка капитализма и потому капитал, овладев
(через Пальчинских, Черновых, Церетели и К°) этой наилучшей оболочкой, обосновывает свою власть настолько надежно, настолько верно, что
никакая смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в
буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти.
.
Надо отметить еще, что Энгельс с полнейшей определенностью
называет всеобщее избирательное право орудием господства буржуазии.
Всеобщее избирательное право, говорит он, явно учитывая долгий
опыт немецкой социал-демократии, есть "показатель зрелости рабочего
класса. Дать большее оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве".
.
Мелкобуржуазные демократы, вроде наших эсеров и меньшевиков,
а также их родные братья, все социал-шовинисты и оппортунисты
Западной Европы, ждут именно "большего" от всеобщего избирательного
права. Они разделяют сами и внушают народу ту ложную мысль, будто всеобщее избирательное право "в теперешнем государстве" способно действительно
выявить волю большинства трудящихся и закрепить проведение ее в жизнь.
.
Мы можем здесь только отметить эту ложную мысль, только указать на
то, что совершенно ясное, точное, конкретное заявление Энгельса
искажается на каждом шагу в пропаганде и агитации "официальных"
(т. е. оппортунистических) социалистических партий.
.
Подробное выяснение всей лживости той мысли, которую отметает
здесь прочь Энгельс, дается нашим дальнейшим изложением взглядов
Маркса и Энгельса на "теперешнее" государство.
.
Общий итог своим взглядам Энгельс дает в своем наиболее популярном
сочинении в следующих словах: "Итак, государство существует не
извечно. Были общества, которые обходились без него, которые понятия
не имели о государстве и государственной власти. На определенной ступени экономического развития, которая необходимо связана была с расколом
общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью.
Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития
производства, на которой существование этих классов не только перестало
быть необходимостью, но становится прямой помехой производству.
Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом
возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство.
.
Общество, которое по-новому организует производство на основе
свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю
государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место:
в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором".
.
Не часто случается встречать эту цитату в пропагандистской и
агитационной литературе современной социал-демократии. Но даже
тогда, когда эта цитата встречается, ее приводят большей частью, как
будто бы совершали поклон перед иконой, т. е. для официального
выражения почтения к Энгельсу, без всякой попытки вдуматься в то,
насколько широкий и глубокий размах революции предполагается этой
"отправкой всей государственной машины в музей древностей".
.
Не видно даже большей частью понимания того, что называет Энгельс
государственной машиной.
Люди русские, все против вас ! !
Сообщение отредактировал Валентин - Воскресенье, 01.03.2015, 18:26 |
| |
| | .forumIcoTd img {max-width:300px!important;max-height:300px!important}
| Валентин | Дата: Воскресенье, 01.03.2015, 17:29 | Сообщение # 2 |
|
Легкий на ногу !
Группа: Поэт, Писатель, Композитор
Сообщений: 22
Статус: Offline
| 4. "ОТМИРАНИЕ" ГОСУДАРСТВА И НАСИЛЬСТВЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
.
Слова Энгельса об "отмирании" государства пользуются такой широкой
известностью, они так часто цитируются, так рельефно показывают,
в чем состоит соль обычной подделки марксизма под оппортунизм, что
на них необходимо подробно остановиться.
.
Приведем все рассуждение, из которого они взяты: "Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде
всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает
самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые
различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство
как государство.
.
Существовавшему и существующему до сих пор обществу, которое
двигается в классовых противоположностях, было необходимо
государство, т. е. организация эксплуататорского класса для поддержания
его внешних условий производства, значит, в особенности для насильственного удержания эксплуатируемого класса в определяемых данным способом
производства условиях подавления (рабство, крепостничество, наемный труд). Государство было официальным представителем всего общества, его
сосредоточением в видимой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял все общество:
.
в древности оно было государством рабовладельцев - граждан государства,
в средние века - феодального дворянства, в наше время - буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, как не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того
времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой за отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы (крайности), которые проистекают из этой борьбы,
- с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой
силе для подавления, в государстве.
.
Первый акт, в котором государство выступает действительно как
представитель всего общества - взятие во владение средств производства
от имени общества, - является в то же время последним самостоятельным
актом его, как государства.
.
Вмешательство государственной власти в общественные отношения
становится тогда в одной области за другою излишним и само собою
засыпает. Место правительства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессами производства.
.
Государство не "отменяется", оно отмирает. На основании этого следует
оценивать фразу про "свободное народное государство", фразу, имевшую
на время агитаторское право на существование, но в конечном счете
научно несостоятельную. На основании этого следует оценивать также
требование так называемых анархистов, чтобы государство было отменено
с сегодня на завтра" ("Анти-Дюринг". "Ниспровержение науки господином
Евгением Дюрингом", стр. 301 - 303 по 3-му нем. изд.).
.
Не боясь ошибиться, можно сказать, что из этого, замечательно богатого
мыслями, рассуждения Энгельса действительным достоянием
социалистической мысли в современных социалистических партиях
стало только то, что государство "отмирает", по Марксу, в отличие от
анархического учения об "отмене" государства. Так обкарнать марксизм
значит свести его к оппортунизму, ибо при таком "толковании" остается
только смутное представление о медленном, ровном, постепенном
изменении, об отсутствии скачков и бурь, об отсутствии революции.
.
"Отмирание" государства в ходячем, общераспространенном, массовом,
если можно так выразиться, понимании означает, несомненно,
затушевывание, если не отрицание, революции. А между тем,
подобное "толкование" есть самое грубое, выгодное лишь для
буржуазии, искажение марксизма, теоретически основанное на
забвении важнейших обстоятельств и соображений, указанных хотя
бы в том же, приведенном нами полностью, "итоговом" рассуждении Энгельса.
.
Во-первых. В самом начале этого рассуждения Энгельс говорит, что, беря государственную власть, пролетариат "тем самым уничтожает государство
как государство". Что это значит, об этом думать "не принято". Обычно это
либо игнорируют совершенно, либо считают чем-то вроде "гегельянской
слабости" Энгельса.
.
На деле в этих словах выражен кратко опыт одной из величайших
пролетарских революций, опыт Парижской Коммуны 1871 года, о чем
подробнее пойдет у нас речь в своем месте. На деле здесь Энгельс
говорит об "уничтожении" пролетарской революцией государства буржуазии,
тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской
государственности после социалистической революции. Буржуазное
государство не "отмирает", по Энгельсу, а уничтожается пролетариатом
в революции.
.
Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство.
.
Во-вторых. Государство есть "особая сила для подавления". Это
великолепное и в высшей степени глубокое определение Энгельса
дано им здесь с полнейшей ясностью. А из него вытекает, что "особая сила
для подавления" пролетариата буржуазией, миллионов трудящихся
горстками богачей должна смениться "особой силой для подавления"
буржуазии пролетариатом (диктатура пролетариата).
.
В этом и состоит "уничтожение государства как государства".
В этом и состоит "акт" взятия во владение средств производства от имени
общества. И само собою очевидно, что такая смена одной (буржуазной)
"особой силы" другою (пролетарскою) "особою силою" никак уже не
может произойти в виде "отмирания".
.
В-третьих. Об "отмирании" и даже еще рельефнее и красочнее -
о "засыпании" Энгельс говорит совершенно ясно и определенно
по отношению к эпохе после "взятия средств производства во владение
государством от имени всего общества", т.е. после социалистической
революции. Мы все знаем, что политической формой "государства" в это
время является самая полная демократия. Но никому из оппортунистов,
бесстыдно искажающих марксизм, не приходит в голову, что речь идет
здесь, следовательно, у Энгельса, о "засыпании" и "отмирании"
демократии.
.
Это кажется на первый взгляд очень странным. Но "непонятно" это
только для того, кто не вдумался, что демократия есть тоже государство
и что, следовательно, демократия тоже исчезнет, когда исчезнет государство.
.
Буржуазное государство может "уничтожить" только революция.
.
Государство вообще, т. е. самая полная демократия, может только "отмереть".
.
В-четвертых. Выставив свое знаменитое положение: "государство
отмирает", Энгельс сейчас же поясняет конкретно, что направляется это
положение и против оппортунистов и против анархистов. При этом на
первое место поставлен у Энгельса тот вывод из положения об "отмирании государства", который направлен против оппортунистов.
.
Можно биться о заклад, что из 10000 человек, которые читали
или слыхали об "отмирании" государства, 9990 совсем не знают или
не помнят, что Энгельс направлял свои выводы из этого положения
не только против анархистов. А из остальных десяти человек, наверное,
девять не знают, что такое "свободное народное государство" и почему в
нападении на этот лозунг заключается нападение на оппортунистов.
.
Так пишется история! Так происходит незаметная подделка великого
революционного учения под господствующую обывательщину.
.
Вывод против анархистов тысячи раз повторялся, опошлялся, вбивался
в головы наиболее упрощенно, приобрел прочность предрассудка.
А вывод против оппортунистов затушевали и "забыли"!
.
"Свободное народное государство" было программным требованием
и ходячим лозунгом немецких социал-демократов 70-х годов. Никакого
политического содержания, кроме мещански-напыщенного описания
понятия демократии, в этом лозунге нет. Поскольку в нем легально
намекали на демократическую республику, постольку Энгельс готов
был "на время" "оправдать" этот лозунг с агитаторской точки зрения.
Но этот лозунг был оппортунистичен, ибо выражал не только подкрашивание буржуазной демократии, но и непонимание социалистической критики всякого государства вообще.
.
Мы за демократическую республику, как наилучшую для пролетариата
форму государства при капитализме, но мы не вправе забывать, что
наемное рабство есть удел народа и в самой демократической буржуазной
республике.
.
Далее. Всякое государство есть "особая сила для подавления" угнетенного
класса. Поэтому всякое государство не-свободно и не-народно.
.
Маркс и Энгельс неоднократно разъясняли это своим партийным товарищам
в 1870-х годах.
.
В-пятых. В том же самом сочинении Энгельса, из которого все помнят
рассуждение об отмирании государства, есть рассуждение о значении
насильственной революции. Историческая оценка ее роли превращается
у Энгельса в настоящий панегирик насильственной революции. Этого
"никто не помнит", о значении этой мысли говорить и даже думать в
современных социалистических партиях не принято, в повседневной
пропаганде и агитации среди масс эти мысли никакой роли не играют.
.
А между тем они связаны с "отмиранием" государства неразрывно, в
одно стройное целое. Вот это рассуждение Энгельса: ..."Что насилие
играеттакже в истории другую роль" (кроме свершителя зла), "именно
революционную роль, что оно, по словам Маркса, является повивальной
бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым, что
насилие является тем орудием, посредством которого общественное
движение пролагает себе дорогу и ломает окаменевшие, омертвевшие
политические формы, - обо всем этом ни слова у г-на Дюринга.
.
Лишь со вздохами и стонами допускает он возможность того, что для
ниспровержения эксплуататорского хозяйничанья понадобится, может
быть, насилие - к сожалению, изволите видеть! ибо всякое применение насилия деморализует, дескать, того, кто его применяет.
.
И это говорится, несмотря на тот высокий нравственный и идейный
подъем, который бывал следствием всякой победоносной революции!
И это говорится в Германии, где насильственное столкновение, которое
ведь может быть навязано народу, имело бы по меньшей мере то преимущество,
что вытравило бы дух холопства, проникший в национальное сознание
из унижения тридцатилетней войны.
.
И это тусклое, дряблое, бессильное поповское мышление смеет
предлагать себя самой революционной партии, какую только знает
история?" (стр. 193 по 3-му нем. изд., конец 4-ой главы II отдела).
.
Как можно соединить в одном учении этот панегирик насильственной
революции, настойчиво преподносимый Энгельсом немецким
социал-демократам с 1878 по 1894 год, т. е. до самой его смерти, с
теорией "отмирания" государства?
.
Обычно соединяют то и другое при помощи эклектицизма, безидейного или софистического выхватывания произвольно (или для угождения власть
имущим) то одного, то другого рассуждения, причем в девяносто девяти
случаях из ста, если не чаще, выдвигается на первый план именно "отмирание". Диалектика заменяется эклектицизмом: это самое обычное, самое
распространенное явление в официальной социал-демократической
литературе наших дней по отношению к марксизму.
.
Такая замена, конечно, не новость, она наблюдалась даже в истории
классической греческой философии. При подделке марксизма под
оппортунизм подделка эклектицизма под диалектику легче всего
обманывает массы, дает кажущееся удовлетворение, якобы учитывает
все стороны процесса, все тенденции развития, все противоречивые
влияния и проч., а на деле не дает никакого цельного и
революционного понимания процесса общественного развития
.
Мы уже говорили выше и подробнее покажем в дальнейшем
изложении, что учение Маркса и Энгельса о неизбежности насильственной
революции относится к буржуазному государству. Оно смениться государством пролетарским (диктатурой пролетариата) не может путем "отмирания",
а может, по общему правилу, лишь насильственной революцией.
.
Панегирик, воспетый ей Энгельсом и вполне соответствующий многократным заявлениям Маркса - (вспомним конец "Нищеты философии" и
"Коммунистического Манифеста" с гордым, открытым заявлением
неизбежности насильственной революции; вспомним критику Готской
программы 1875 года, почти 30 лет спустя, где Маркс беспощадно бичует
оппортунизм этой программы) - этот панегирик отнюдь не "увлечение",
отнюдь не декламация, не полемическая выходка. Необходимость
систематически воспитывать массы в таком и именно таком взгляде
на насильственную революцию лежит в основе всего учения Маркса и
Энгельса.
.
Измена их учению господствующими ныне социал-шовинистским и
каутскианским течениями особенно рельефно выражается в забвении
и теми и другими такой пропаганды, такой агитации. Смена
буржуазного государства пролетарским невозможна без насильственной
революции. Уничтожение пролетарского государства, т. е.
уничтожение всякого государства, невозможно иначе, как путем
"отмирания".
.
Подробное и конкретное развитие этих взглядов Маркс и Энгельс
давали,изучая каждую отдельную революционную ситуацию,
анализируя уроки опыта каждой отдельной революции. К этой,
безусловно самой важной, части их учения мы и переходим.
.
ГЛАВА II ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ. ОПЫТ 1848 - 1851 ГОДОВ
.
1. КАНУН РЕВОЛЮЦИИ
.
Первые произведения зрелого марксизма, "Нищета философии"
и "Коммунистический Манифест", относятся как раз к кануну
революции 1848-го года. В силу этого обстоятельства, наряду с
изложением общих основ марксизма, мы имеем здесь до известной
степени отражение тогдашней конкретной революционной ситуации,
и поэтому целесообразнее будет, пожалуй, рассмотреть то, что говорится
авторами этих произведений о государстве, непосредственно перед их
выводами из опыта 1848 - 1851 годов.
.
..."Рабочий класс - пишет Маркс в "Нищете философии" -поставит, в
ходе развития, на место старого буржуазного общества такую
ассоциацию, которая исключает классы и их противоположность;
не будет уже никакой собственно политической власти, ибо именно
политическая власть есть официальное выражение противоположности
классов внутри буржуазного общества" (стр. 182 нем. изд. 1885 г.).
.
Поучительно сопоставить с этим общим изложением мысли об
исчезновении государства после уничтожения классов то изложение,
которое дано в написанном Марксом и Энгельсом несколько месяцев
спустя, - именно, в ноябре 1847 года, - "Коммунистическом Манифесте":
.
..."Описывая наиболее общие фазы развития пролетариата, мы
прослеживали более или менее прикрытую гражданскую войну
внутри существующего общества вплоть до того пункта, когда она
превращается в открытую революцию, и пролетариат основывает
свое господство посредством насильственного ниспровержения
буржуазии"... ..."Мы видели уже выше, что первым шагом в рабочей
революции является превращение" (буквально: повышение)
"пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии".
"Пролетариат использует свое политическое господство для того,
чтобы постепенно вырвать у буржуазии весь капитал,
централизовать все орудия производства в руках государства,
т. е. организованного, как господствующий класс, пролетариата,
и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил"
(стр. 31 и 37 по 7-му нем. изд. 1906 года).
.
Здесь мы видим формулировку одной из самых замечательных и
важнейших идей марксизма в вопросе о государстве, именно идеи
"диктатуры пролетариата" (как стали говорить Маркс и Энгельс
после Парижской Коммуны), а затем в высшей степени интересное
определение государства, принадлежащее тоже к числу "забытых
слов" марксизма.
.
"Государство, то есть организованный в господствующий класс пролетариат".
.
Это определение государства не только никогда не разъяснялось
в господствующей пропагандистской и агитационной литературе
официальных социал-демократических партий. Мало того. Оно было
именно забыто, так как оно совершенно непримиримо с реформизмом,
оно бьет в лицо обычным оппортунистическим предрассудкам и
мещанским иллюзиям насчет "мирного развития демократии".
.
Пролетариату нужно государство - это повторяют все оппортунисты,
социал-шовинисты и каутскианцы, уверяя, что таково учение Маркса,
и "забывая" добавить, что, во-первых, по Марксу, пролетариату нужно
лишь отмирающее государство, т. е. устроенное так, чтобы оно немедленно
начало отмирать и не могло не отмирать.
.
А, во-вторых, трудящимся нужно "государство", "то есть организованный в господствующий класс пролетариат". Государство есть особая организация
силы, есть организация насилия для подавления какого-либо класса.
Какой же класс надо подавлять пролетариату?
.
Конечно, только эксплуататорский класс, т. е. буржуазию.
.
Трудящимся нужно государство лишь для подавления сопротивления
эксплуататоров, а руководить этим подавлением, провести его в жизнь
в состоянии только пролетариат, как единственный до конца
революционный класс, единственный класс, способный
объединить всех трудящихся и эксплуатируемых в борьбе
против буржуазии, в полном смещении ее.
.
Эксплуататорским классам нужно политическое господство в
интересах поддержания эксплуатации, т. е. в корыстных интересах
ничтожного меньшинства, против громаднейшего большинства народа.
.
Эксплуатируемым классам нужно политическое господство в интересах
полного уничтожения всякой эксплуатации, т.е. в интересах громаднейшего большинства народа, против ничтожного меньшинства современных
рабовладельцев, т. е. помещиков и капиталистов.
.
Мелкобуржуазные демократы, эти якобы социалисты, заменявшие
классовую борьбу мечтаниями о соглашении классов, представляли
себе и социалистическое преобразование мечтательным образом,
не в виде свержения господства эксплуататорского класса, а в виде мирного подчинения меньшинства понявшему свои задачи большинству.
.
Эта мелкобуржуазная утопия, неразрывно связанная с признанием
надклассового государства, приводила на практике к предательству
интересов трудящихся классов, как это и показала, напр., история
французских революций 1848 и 1871 годов, как это показал опыт
"социалистического" участия в буржуазных министерствах в Англии,
во Франции, в Италии и других странах в конце XIX и в начале XX века.
.
Маркс всю свою жизнь боролся с этим мелкобуржуазным социализмом,
ныне возрожденным в России партиями эсеров и меньшевиков.
Маркс провел учение о классовой борьбе последовательно вплоть до
учения о политической власти, о государстве.
.
Свержение господства буржуазии возможно только со стороны
пролетариата, как особого класса, экономические условия существования
которого подготовляют его к такому свержению, дают ему возможность
и силу совершить его.
.
В то время как буржуазия раздробляет, распыляет крестьянство и
все мелкобуржуазные слои, она сплачивает, объединяет, организует
пролетариат. Только пролетариат, - в силу экономической роли его в крупном производстве, - способен быть вождем всех трудящихся и эксплуатируемых
масс, которые буржуазия эксплуатирует, гнетет, давит часто не меньше,
а сильнее, чем пролетариев, но которые не способны к самостоятельной
борьбе за свое освобождение.
.
Учение о классовой борьбе, примененное Марксом к вопросу о
государстве и о социалистической революции, ведет необходимо к
признанию политического господства пролетариата, его диктатуры,
т. е. власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно
на вооруженную силу масс.
.
Свержение буржуазии осуществимо лишь превращением пролетариата в господствующий класс, способный подавить неизбежное, отчаянное,
сопротивление буржуазии и организовать для нового уклада хозяйства
все трудящиеся и эксплуатируемые массы.
.
Пролетариату необходима государственная власть, централизованная
организация силы, организация насилия и для подавления сопротивления
эксплуататоров и для руководства громадной массой населения, крестьянством, мелкой буржуазией, полупролетариями в деле
"налаживания" социалистического хозяйства.
.
Воспитывая рабочую партию, марксизм воспитывает авангард
пролетариат, способный взять власть и вести весь народ к социализму,
направлять и организовывать новый строй, быть учителем, руководителем,
вождем всех трудящихся и эксплуатируемых в деле устройства своей
общественной жизни без буржуазии и против буржуазии. Наоборот,
господствующий ныне оппортунизм воспитывает из рабочей партии
отрывающихся от массы представителей лучше оплачиваемых рабочих, "устраивающихся" сносно при капитализме, продающих за чечевичную
похлебку свое право первородства, т.е. отказывающихся от роли
революционных вождей народа против буржуазии.
.
"Государство, то есть организованный в господствующий класс
пролетариат", - эта теория Маркса неразрывно связана со всем его
учением о революционной роли пролетариата в истории.
.
Завершение этой роли есть пролетарская диктатура, политическое
господство пролетариата. Но если пролетариату нужно государство,
как особая организация насилия против буржуазии, то отсюда сам
собой напрашивается вывод, мыслимо ли создание такой организации
без предварительного уничтожения, без разрушения той
государственной машины, которую создала себе буржуазия?
.
К этому выводу вплотную подводит "Коммунистический Манифест" и
об этом выводе говорит Маркс, подводя итоги опыту революции
1848 - 1851 годов.
.
2. ИТОГИ РЕВОЛЮЦИИ
.
По интересующему нас вопросу о государстве Маркс подводит
итоги революции 1848 - 1851 годов в следующем рассуждении, из
сочинения "18-ое Брюмера Луи Бонапарта": ..."Но революция
основательна. Она еще находится в путешествии через чистилище.
Она выполняет свое дело методически. До 2-го декабря 1851-го
года" (день совершения государственного переворота Луи Бонапартом)
"она закончила половину своей подготовительной работы, теперь она
заканчивает другую половину. Сначала она доводит до совершенства
парламентарную власть, чтобы иметь возможность ниспровергнуть ее.
Теперь, когда она этого достигла, она доводит до совершенства
исполнительную власть, сводит ее к ее самому чистому выражению,
изолирует ее, противопоставляет ее себе, как единственный упрек,
чтобы сконцентрировать против нее все силы разрушения" (курсив наш).
"И когда революция закончит эту вторую половину своей предварительной
работы, тогда Европа поднимется со своего места и скажет, торжествуя:
ты хорошо роешь, старый крот! Эта исполнительная власть, с ее
громадной бюрократической и военной организацией, с ее многосложной
и искусственной государственной машиной, с этим войском чиновников
в полмиллиона человек рядом с армией еще в полмиллиона, этот
ужасный организм-паразит, обвивающий точно сетью все тело
французского общества и затыкающий все его поры, возник в эпоху
самодержавной монархии, при упадке феодализма, упадке, который
этот организм помогал ускорять".
.
Первая французская революция развила централизацию, "но вместе с
тем расширила объем, атрибуты и число пособников правительственной
власти. Наполеон завершил эту государственную машину". Легитимная
монархия и июльская монархия "не прибавили ничего нового, кроме
большего разделения труда"...
.
..."Наконец, парламентарная республика оказалась в своей борьбе
против революции вынужденной усилить, вместе с мерами репрессии,
средства и централизацию правительственной власти. Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее" (курсив наш).
.
"Партии, которые, сменяя друг друга, боролись за господство,
рассматривали захват этого огромного государственного здания, как
главную добычу при своей победе" ("18-ое Брюмера Луи Бонапарта",
стр. 98 - 99, изд. 4-е, Гамбург, 1907 г.).
.
В этом замечательном рассуждении марксизм делает громадный шаг
вперед по сравнению с "Коммунистическим Манифестом". Там вопрос о
государстве ставится еще крайне абстрактно, в самых общих понятиях
и выражениях. Здесь вопрос ставится конкретно, и вывод делается
чрезвычайно точный, определенный, практически-осязательный:
все прежние революции усовершенствовали государственную машину,
а ее надо разбить, сломать.
.
Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве.
.
И именно это основное не только совершенно забыто господствующими
официальными социал-демократическими партиями, но и прямо
извращено (как увидим ниже) виднейшим теоретиком II Интернационала
К. Каутским.
.
В "Коммунистическом Манифесте" подведены общие итоги истории,
заставляющие видеть в государстве орган классового господства и
приводящее к необходимому заключению, что пролетариат не может
свергнуть буржуазии, не завоевав сначала политической власти, не получив политического господства, не превратив государства в "организованный,
как господствующий класс, пролетариат", и что это пролетарское
государство сейчас же после его победы начнет отмирать, ибо в обществе
без классовых противоречий государство не нужно и невозможно.
.
Здесь не ставится вопрос о том, какова же должна - с точки зрения
исторического развития - быть эта смена буржуазного государства
пролетарским.
.
Именно такой вопрос Маркс ставит и решает в 1852-ом году.
Верный своей философии диалектического материализма, Маркс
берет в основу исторический опыт великих годов революции -
1848 - 1851. Учение Маркса и здесь - как и всегда - есть освещенное
глубоким философским миросозерцанием и богатым знанием истории
подытожение опыта.
.
Вопрос о государстве ставится конкретно: как исторически возникло
буржуазное государство, необходимая для господства буржуазии
государственная машина? каковы ее изменения, какова ее эволюция
в ходе буржуазных революций и перед лицом самостоятельных выступлений угнетенных классов? каковы задачи пролетариата по отношению к этой государственной машине?
.
Централизованная государственная власть, свойственная
буржуазному обществу, возникла в эпоху падения абсолютизма.
.
Два учреждения наиболее характерны для этой государственной машины: чиновничество и постоянная армия. О том, как тысячи нитей связывают
эти учреждения именно с буржуазией, говорится неоднократно в
сочинениях Маркса и Энгельса. Опыт каждого рабочего поясняет эту
связь с чрезвычайной наглядностью и внушительностью.
.
Рабочий класс на своей шкуре учится познавать эту связь, - вот
почему он так легко схватывает и так твердо усваивает науку о
неизбежности этой связи, науку, которую мелкобуржуазные демократы
либо невежественно и легкомысленно отрицают, либо еще
легкомысленнее признают "вообще", забывая делать
соответствующие практические выводы.
.
Чиновничество и постоянная армия, это - "паразит" на теле
буржуазного общества, паразит, порожденный внутренними
противоречиями, которые это общество раздирают, но именно
паразит, "затыкающий" жизненные поры.
.
Господствующий ныне в официальной социал-демократии каутскианский
оппортунизм считает взгляд на государство, как на паразитический
организм, специальной и исключительной принадлежностью
анархизма.
.
Разумеется, это извращение марксизма чрезвычайно выгодно тем
мещанам, которые довели социализм до неслыханного позора оправдания и прикрашивания империалистской войны путем применения к ней
понятия "защита отечества", но все же это - безусловное извращение.
.
Через все буржуазные революции, которых видала Европа многое
множество со времени падения феодализма, идет развитие,
усовершенствование, укрепление этого чиновничьего и
военного аппарата.
.
В частности, именно мелкая буржуазия привлекается на сторону крупной
и подчиняется ей в значительной степени посредством этого аппарата,
дающего верхним слоям крестьянства, мелких ремесленников, торговцев и
проч. сравнительно удобные, спокойные и почетные местечки, ставящие
обладателей их над народом.
.
Возьмите то, что произошло в России за полгода после 27 февраля
1917 г.: чиновничьи места, которые раньше давались предпочтительно
черносотенцам, стали предметом добычи кадетов, меньшевиков и эсеров.
.
Ни о каких серьезных реформах, в сущности, не думали, стараясь
оттягивать их "до Учредительного собрания" - а Учредительное собрание
оттягивать помаленьку до конца войны! С дележом же добычи, с
занятием местечек министров, товарищей министра, генерал-губернаторов
и прочее и прочее не медлили и никакого Учредительного собрания
не ждали! Игра в комбинации насчет состава правительства была, в
сущности, лишь выражением этого раздела и передела "добычи",
идущего и вверху и внизу, во всей стране, во всем центральном и
местном управлении.
.
Итог, объективный итог за полгода 27 февраля - 27 августа 1917 г.
несомненен: реформы отложены, раздел чиновничьих местечек
состоялся, и "ошибки" раздела исправлены несколькими переделами.
Но чем больше происходит "переделов" чиновничьего аппарата
между различными буржуазными и мелкобуржуазными партиями
(между кадетами, эсерами и меньшевиками, если взять русский пример),
тем яснее становится угнетенным классам, и пролетариату во главе их, их непримиримая враждебность ко всему буржуазному обществу.
.
Отсюда необходимость для всех буржуазных партий, даже для самых
демократических и "революционно-демократических" в том числе,
усиливать репрессии против революционного пролетариата,
укреплять аппарат репрессий, т. е. ту же государственную машину.
.
Такой ход событий вынуждает революцию "концентрировать все
силы разрушения" против государственной власти, вынуждает поставить
задачей не улучшение государственной машины, а разрушение,
уничтожение ее.
.
Не логические рассуждения, а действительное развитие событий,
живой опыт 1848 - 1851 годов привели к такой постановке задачи.
До какой степени строго держится Маркс на фактической базе
исторического опыта, это видно из того, что в 1852 году он не ставит
еще конкретно вопроса о том, чем заменить эту подлежащую уничтожению государственную машину. Опыт не давал еще тогда материала для такого
вопроса, поставленного историей на очередь дня позже, в 1871 году.
.
В 1852 году с точностью естественно-исторического наблюдения можно
было лишь констатировать, что пролетарская революция подошла к задаче
"сосредоточить все силы разрушения" против государственной власти, к
задаче "сломать" государственную машину. Здесь может возникнуть вопрос, правильным ли является обобщение опыта, наблюдений и заключений Маркса, перенесение их на пределы более широкие, чем история Франции за три
года, 1848 - 1851 годы?
.
Для разбора этого вопроса напомним сначала одно замечание Энгельса,
а затем перейдем к фактическим данным. ..."Франция - писал Энгельс в
предисловии к 3-му изданию"18-го Брюмера" - Франция есть страна,
в которой историческая борьба классов больше, чем в других странах,
доходила каждый раз до решительного конца.
.
Во Франции в наиболее резких очертаниях выковывались те меняющиеся
политические формы, внутри которых двигалась эта классовая борьба и
в которых находили свое выражение ее результаты. Средоточие
феодализма в средние века, образцовая страна единообразной
сословной монархии со времени Ренессанса, Франция разгромила
во время великой революции феодализм и основала чистое
господство буржуазии, с такой классической ясностью, как ни одна
другая европейская страна.
.
И борьба поднимающего голову пролетариата против господствующей
буржуазии выступает здесь в такой острой форме, которая другим
странам неизвестна" (стр. 4 в изд. 1907 г.).
.
Последнее замечание устарело, поскольку с 1871-го года наступил
перерыв в революционной борьбе французского пролетариата, хотя этот
перерыв, каким бы продолжительным он ни был, не устраняет нисколько
возможности того, что в грядущей пролетарской революции Франция
проявит себя, как классическая страна борьбы классов до решительного
конца.
.
Но бросим общий взгляд на историю передовых стран в конце XIX
и начале XX века. Мы увидим, что медленнее, многообразнее, на гораздо
более широкой арене происходил тот самый процесс, с одной стороны,
выработки "парламентарной власти" как в республиканских странах
(Франция, Америка, Швейцария), так и в монархических (Англия,
Германия до известной степени, Италия, скандинавские страны и т. д.),
- с другой стороны, борьбы за власть различных буржуазных и
мелкобуржуазных партий, деливших и переделявших "добычу"
чиновничьих местечек, при неизменности основ буржуазного
строя, - наконец, усовершенствования и укрепления "исполнительной
власти", ее чиновничьего и военного аппарата.
.
Нет никакого сомнения, что это - общие черты всей новейшей эволюции капиталистических государств вообще. За три года, 1848 - 1851, Франция в
быстрой, резкой, концентрированной форме показала те самые процессы
развития, которые свойственны всему капиталистическому миру.
.
В особенности же империализм, эпоха банкового капитала, эпоха
гигантских капиталистических монополий, эпоха перерастания
монополистического капитализма в государственно-монополистический
капитализм, показывает необыкновенное усиление "государственной
машины", неслыханный рост ее чиновничьего и военного аппарата в
связи с усилением репрессий против пролетариата как в монархических,
так и в самых свободных, республиканских странах.
.
Всемирная история подводит теперь, несомненно, в несравненно
более широком масштабе, чем в 1852 году, к "концентрации всех сил"
пролетарской революции на "разрушении" государственной машины.
Чем заменит ее пролетариат, об этом поучительнейший материал дала
Парижская Коммуна.
Люди русские, все против вас ! !
Сообщение отредактировал Валентин - Воскресенье, 01.03.2015, 19:52 |
| |
| | .forumIcoTd img {max-width:300px!important;max-height:300px!important}
| Валентин | Дата: Воскресенье, 01.03.2015, 17:31 | Сообщение # 3 |
|
Легкий на ногу !
Группа: Поэт, Писатель, Композитор
Сообщений: 22
Статус: Offline
| 3. ПОСТАНОВКА ВОПРОСА МАРКСОМ В 1852 ГОДУ *1 В 1907 году Меринг опубликовал в журнале "NeueZeit"<<3>> (XXV, 2, 164) выдержки из письма Маркса к
Вейдемейеру от 5 марта 1852 г. В этом письме содержится, между прочим,
следующее замечательное рассуждение: "Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что яоткрыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их
борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое
развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты - экономическую анатомию
классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что
существование классов связано лишь с определенными историческими фазами
развития производства (historische Entwicklungsphasen der Produktion), 2) что
классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта
диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к
обществу без классов"... В этих словах Марксу удалось выразить с поразительной рельефностью,во-первых, главное и коренное отличие его учения от учения передовых и наиболее
глубоких мыслителей буржуазии, а во-вторых, суть его учения о государстве. Главное в учении Маркса есть классовая борьба. Так говорят и пишуточень часто. Но это неверно. И из этой неверности сплошь да рядом получается
оппортунистическое искажение марксизма, подделка его в духе приемлемости для
буржуазии. Ибо учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса
создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признает только борьбу
классов, тот еще не марксист, тот может оказаться еще невыходящим из рамок
буржуазного мышления и буржуазной политики. Ограничивать марксизм учением о
борьбе классов - значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому,
что приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет признание
борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое
отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке
надо испытывать действительное понимание и признание марксизма. И
неудивительно, что когда история Европы подвела рабочий класс практически к
данному вопросу, то не только все оппортунисты и реформисты, но и все
"каутскианцы" (колеблющиеся между реформизмом и марксизмом люди)
оказались жалкими филистерами и мелкобуржуазными демократами, отрицающими
диктатуру пролетариата. Брошюра Каутского "Диктатура пролетариата",
вышедшая в августе 1918 г., т. е. много спустя после первого издания настоящей
книжки, есть образец мещанского искажения марксизма и подлого отречения от него
на деле, при лицемерном признании его на словах (см. мою брошюру:
"Пролетарская революция и ренегат Каутский", Петроград и Москва 1918
г.). Современный оппортунизм в лице его главного представителя, бывшегомарксиста К. Каутского, подпадает целиком под приведенную характеристику
буржуазной позиции у Маркса, ибо этот оппортунизм ограничивает область
признания классовой борьбы областью буржуазных отношений. (А внутри этой
области, в рамках ее ни один образованный либерал не откажется
"принципиально" признать классовую борьбу!) Оппортунизм не доводит
признания классовой борьбы как раз до самого главного, до периода перехода от
капитализма к коммунизму, до периода свержения буржуазии и полного уничтожения
ее. В действительности этот период неминуемо является периодом невиданно
ожесточенной классовой борьбы, невиданно острых форм ее, а следовательно, и
государство этого периода неизбежно должно быть государством по-новому
демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским
(против буржуазии). Далее. Сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, ктопонял, что диктатура одного класса является необходимой не только для всякого
классового общества вообще, не только для пролетариата, свергнувшего буржуазию,
но и для целого исторического периода, отделяющего капитализм от "общества
без классов", от коммунизма. Формы буржуазных государств чрезвычайно разнообразны,
но суть их одна: все эти государства являются так или иначе, но в последнем
счете обязательно диктатурой буржуазии. Переход от капитализма к коммунизму,
конечно, не может не дать громадного обилия и разнообразия политических форм,
но сущность будет при этом неизбежно одна: диктатура пролетариата, ГЛАВА III ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ. ОПЫТ ПАРИЖСКОЙ КОММУНЫ 1871 ГОДА. АНАЛИЗМАРКСА 1. В ЧЕМ ГЕРОИЗМ ПОПЫТКИ КОММУНАРОВ? Известно, что за несколько месяцев до Коммуны, осенью 1870-го года,Маркс предостерегал парижских рабочих, доказывая, что попытка свергнуть
правительство была бы глупостью отчаяния. Но когда в марте 1871-го года рабочим
навязали решительный бой и они его приняли, когда восстание стало фактом, Маркс
с величайшим восторгом приветствовал пролетарскую революцию, несмотря на плохие
предзнаменования. Маркс не уперся на педантском осуждении
"несвоевременного" движения, как печально-знаменитый русский ренегат
марксизма Плеханов, в ноябре 1905 года писавший в духе поощрения борьбы рабочих
и крестьян, а после декабря 1905 года по-либеральному кричавший: "не надо
было браться за оружие". Маркс, однако, не только восторгался героизмом "штурмовавшихнебо", по его выражению, коммунаров. В массовом революционном движении,
хотя оно и не достигло цели, он видел громадной важности исторический опыт,
известный шаг вперед всемирной пролетарской революции, практический шаг, более
важный, чем сотни программ и рассуждений. Анализировать этот опыт, извлечь из
него уроки тактики, пересмотреть на основании его свою теорию - вот как
поставил свою задачу Маркс. Единственная "поправка" к "КоммунистическомуМанифесту", которую счел необходимым сделать Марке, была сделана им на
основании революционного опыта парижских коммунаров. Последнее предисловие к новому немецкому изданию"Коммунистического Манифеста", подписанное обоими его авторами,
помечено 24-ым июня 1872-го года. В этом предисловии авторы, Карл Маркс и
Фридрих Энгельс, говорят, что программа "Коммунистического Манифеста"
"теперь местами устарела". ... "В особенности - продолжают они - Коммуна доказала, что"рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и
пустить ее в ход для своих собственных целей""... Взятые во вторые кавычки слова этой цитаты заимствованы ее авторами изсочинения Маркса: "Гражданская война во Франции". Итак, один основной и главный урок Парижской Коммуны Маркс и Энгельссчитали имеющим такую гигантскую важность, что они внесли его, как существенную
поправку к "Коммунистическому Манифесту". Чрезвычайно характерно, что именно эта существенная поправка былаискажена оппортунистами, и смысл ее, наверное, неизвестен девяти десятым, если
не девяносто девяти сотым читателей "Коммунистического Манифеста".
Подробно об этом искажении мы скажем ниже, в главе, специально посвященной
искажениям. Теперь достаточно будет отметить, что ходячее, вульгарное
"понимание" приведенного нами знаменитого изречения Маркса состоит в
том, будто Маркс подчеркивает здесь идею медленного развития в
противоположность захвату власти и тому подобное. На самом деле как раз наоборот. Мысль Маркса состоит в том, что рабочийкласс должен разбить, сломать "готовую государствейную машину", а не
ограничиваться простым захватом ее. 12-го апреля 1871-го года, т. е. как раз во время Коммуны, Маркс писал Кугельману: ..."Если ты заглянешь в последнюю главу моего "18-гоБрюмера", ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я
объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как
бывало до сих пор, а сломать ее" (курсив Маркса; в оригинале стоит
zerbrechen), "и именно таково предварительное условие всякой
действительной народной революции на континенте. Как раз в этом и состоит
попытка наших геройских парижских товарищей" (стр. 709 в "Neue
Zeit", XX, 1, год 1901 - 1902). (Письма Маркса к Кугельману вышли
по-русски не менее как в двух изданиях, одно из них под моей редакцией и с моим
предисловием.) В этих словах: "сломать бюрократически-военную государственнуюмашину" заключается, кратко выраженный, главный урок марксизма по вопросу
о задачах пролетариата в революции по отношению к государству. И именно этот
урок не только совершенно забыт, но и прямо извращен господствующим,
каутскианским, "толкованием" марксизма! Что касается до ссылки Маркса на "18-ое Брюмера", то мы привеливыше полностью соответствующее место. Интересно отметить особо два места в приведенном рассуждении Маркса.Во-первых, он ограничивает свой вывод континентом. Это было понятно в 1871-ом
году, когда Англия была еще образцом страны чисто-капиталистической, но без
военщины и в значительной степени без бюрократии. Поэтому Маркс исключал
Англию, где революция, и даже народная революция, представлялась и была тогда
возможной без предварительного условия разрушения "готовой государственной
машины". Теперь, в 1917-ом году, в эпоху первой великой империалистской войны,это ограничение Маркса отпадает. И Англия и Америка, крупнейшие и последние -
во всем мире - представители англо-саксонсксй "свободы" в смысле
отсутствия военщины и бюрократизма, скатились вполне в общеевропейское грязное,
кровавое болото бюрократически-военных учреждений, все себе подчиняющих, все
собой подавляющих. Теперь и в Англии и в Америке "предварительным условием
всякой действительно народной революции" является ломка, разрушение
"готовой" (изготовленной там в 1914 - 1917 годах до
"европейского", общеимпериалистского, совершенства)
"государственной машины". Во-вторых, особенного внимания заслуживает чрезвычайно глубокоезамечание Маркса, что разрушение бюрократически-военной государственной машины
является "предварительным условием всякой действительной народной
революции". Это понятие "народной" революции кажется странным в
устах Маркса, и русские плехановцы и меньшевики, эти последователи Струве,
желающие считаться марксистами, могли бы, пожалуй, объявить такое выражение у
Маркса "обмолвкой". Они свели марксизм к такому убого-либеральному
извращению, что кроме противоположения буржуазной и пролетарской революции для
них ничего не существует, да и это противоположение понимается ими донельзя
мертвенно. Если взять для примера революции XX века, то и португальскую и турецкуюпридется, конечно, признать буржуазной. Но "народной" ни та, ни
другая не является, ибо масса народа, громадное большинство его активно,
самостоятельно, со своими собственными экономическими и "политическими
требованиями, ни в той, ни в другой революции заметно не выступают. Напротив,
русская буржуазная революция 1905 - 1907 годов, хотя в ней не было таких
"блестящих" успехов, которые выпадали временами на долю португальской
и турецкой, была, несомненно, "действительной народной" революцией,
ибо масса народа, большинство его, самые глубокие общественные
"низы", задавленные гнетом и эксплуатацией, поднимались
самостоятельно, наложили на весь ход революции отпечаток своих требований,
своих попыток по-своему построить новое общество, на место разрушаемого
старого. В Европе 1871-го года на континенте ни в одной стране пролетариат несоставлял большинства народа. "Народная" революция, втягивающая в
движение действительно большинство, могла быть таковою, лишь охватывая и
пролетариат и крестьянство. Оба класса и составляли тогда "народ".
Оба класса объединены тем, что "бюрократически-военная государственная
машина" гнетет, давит, эксплуатирует их. Разбить эту машину, сломать ее - таков
действительный интерес "народа", большинства его, рабочих и
большинства крестьян, таково "предварительное условие" свободного
союза беднейших крестьян с пролетариями, а без такого союза непрочна демократия
и невозможно социалистическое преобразование. К такому союзу, как известно, и пробивала себе дорогу ПарижскаяКоммуна, не достигшая цели в силу ряда причин внутреннего и внешнего характера. Следовательно, говоря о "действительно народной революции",Маркс, нисколько не забывая особенностей мелкой буржуазии (о них он говорил
много и часто), строжайше учитывал фактическое соотношение классов в
большинстве континентальных государств Европы в 1871-м году. А с другой
стороны, он констатировал, что "разбитие" государственной машины
требуется интересами и рабочих и крестьян, объединяет их, ставит перед ними
общую задачу устранения "паразита" и замены его чем-либо новым. Чем же именно? 2. ЧЕМ ЗАМЕНИТЬ РАЗБИТУЮ ГОСУДАРСТВЕННУЮ МАШИНУ? На этот вопрос в 1847-ом году, в "КоммунистическомМанифесте", Маркс давал ответ еще совершенно абстрактный, вернее,
указывающий задачи, но не способы их разрешения. Заменить "организацией
пролетариата в господствующий класс", "завоеванием демократии" -
таков был ответ "Коммунистического Манифеста". Не вдаваясь в утопии, Маркс от опыта массового движения ждал ответа навопрос о том, в какие конкретные формы "эта организация пролетариата, как
господствующего класса, станет выливаться, каким именно образом эта организация
будет совмещена с наиболее полным и последовательным "завоеванием
демократии". Опыт Коммуны, как бы он ни был мал, Маркс подвергает в"Гражданской войне во Франции" самому внимательному анализу. Приведем
важнейшие моста из этого сочинения: В XIX веке развилась происходящая от средних веков"централизованная государственная власть с ее вездесущими органами:
постоянной армией, полицией, бюрократией, духовенством, судейским
сословием". С развитием классового антагонизма между капиталом и трудом
"государственная власть принимала все более и более характер общественной
власти для угнетения труда, характер машины классового господства. После каждой
революции, означающей известный шаг вперед классовой борьбы, чисто
угнетательский характер государственной власти выступает наружу все более и
более открыто". Государственная власть после революции 1848 - 1849 гг.
становится "национальным орудием войны капитала против труда". Вторая
империя закрепляет это. "Прямой противоположностью империи была Коммуна". "Онабыла определенной формой" "такой республики, которая должна была
устранить не только монархическую форму классового господства, но и самое
классовое господство"... В чем именно состояла эта "определенная" форма пролетарской,социалистической республики? Каково было государство, которое она начала
создавать? ..."Первым декретом Коммуны было уничтожение постоянного войска изамена его вооруженным народом"... Это требование стоит теперь в программах всех, желающих называтьсясоциалистическими, партий. Но чего стоят их программы, лучше всего видно из
поведения наших эсеров и меньшевиков, на деле отказавшихся как раз после
революции 27 февраля от проведения в жизнь этого требования! ..."Коммуна образовалась из выбранных всеобщим избирательнымправом по различным округам Парижа городских гласных. Они были ответственны и в
любое время сменяемы. Большинство их состояло, само собою разумеется, из
рабочих или признанных представителей рабочего класса"... ..."Полиция, до сих пор бывшая орудием государственногоправительства, была немедленно лишена всех своих политических функций и
превращена в ответственный орган Коммуны, сменяемый в любое время... То же
самое - чиновники всех остальных отраслей управления... Начиная с членов
Коммуны, сверху донизу, общественная служба должна была исполняться за
заработную плату рабочего. Всякие привилегии и выдачи денег на
представительство высшим государственным чинам исчезли вместе с этими чинами...
По устранении постоянного войска и полиции, этих орудий материальной власти
старого правительства, Коммуна немедленно взялась за то, чтобы сломать орудие
духовного угнетения, силу попов... Судейские чины потеряли свою кажущуюся
независимость... они должны были впредь избираться открыто, быть ответственными
и сменяемыми"... Итак, разбитую государственную машину Коммуна заменила как будто бы"только" более полной демократией: уничтожение постоянной армии,
полная выборность и сменяемость всех должностных лиц. Но на самом деле это
"только" означает гигантскую замену одних учреждений учреждениями
принципиально иного рода. Здесь наблюдается как раз один из случаев
"превращения количества в качество": демократия, проведенная с такой
наибольшей полнотой и последовательностью, с какой это вообще мыслимо,
превращается из буржуазной демократии в пролетарскую, из государства (= особая
сила для подавления определенного класса) в нечто такое, что уже не есть
собственно государство. Подавлять буржуазию и ее сопротивление все еще необходимо. Для Коммуныэто было особенно необходимо, и одна из причин ее поражения состоит в том, что
она недостаточно решительно это делала. Но подавляющим органом является здесь
уже большинство населения, а не меньшинство, как бывало всегда и при рабстве, и
при крепостничестве, и при наемном рабстве. А раз большинство народа само
подавляет своих угнетателей, то "особой силы" для подавления уже не
нужно! В этом смысле государство начинает отмирать. Вместо особых учреждений
привилегированного меньшинства (привилегированное чиновничество, начальство
постоянной армии), само большинство может непосредственно выполнять это, а чем
более всенародным становится самое выполнение функций государственной власти,
тем меньше становится надобности в этой власти. Особенно замечательна в этом отношении подчеркиваемая Марксом мераКоммуны: отмена всяких выдач денег на представительство, всяких денежных привилегий
чиновникам, сведение платы всем должностным лицам в государстве до уровня
((заработной платы рабочего)). Тут как раз всего нагляднее сказывается перелом
- от демократии буржуазной к демократии пролетарской, от демократии
угнетательской к демократии угнетенных классов, от государства, как
"особой силы" для подавления определенного класса, к подавлению
угнетателей всеобщей силой большинства народа, рабочих и крестьян. И именно на
этом, особенно наглядном - по вопросу о государстве, пожалуй, наиболее важном
пункте уроки Маркса наиболее забыты! В популярных комментариях - им же несть
числа - об этом не говорят. "Принято" об этом умалчивать, точно о
"наивности", отжившей свое время, - вроде того как христиане, получив
положение государственной религии, "забыли" о "наивностях"
первоначального христианства с его демократически-революционным духом. Понижение платы высшим государственным чиновникам кажется"просто" требованием наивного, примитивного демократизма. Один из
"основателей" новейшего оппортунизма, бывший социал-демократ Эд.
Бернштейн не раз упражнялся в повторении пошлых буржуазных насмешечек над
"примитивным" демократизмом. Как и все оппортунисты, как и теперешние
каутскианцы, он совершенно не понял того, что, во-первых, переход от капитализма
к социализму невозможен без известного "возврата" к
"примитивному" демократизму (ибо иначе как же перейти к выполнению
государственных функций большинством населения и поголовно всем населением?), а
во-вторых, что "примитивный демократизм" на базе капитализма и
капиталистической культуры - не то, что примитивный демократизм в первобытные
или в докапиталистические времена. Капиталистическая культура создала крупное
производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и пр., а на этой базе
громадное большинство функций старой "государственной власти" так
упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации,
записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям,
что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную "заработную плату
рабочего", что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень
чего-либо привилегированного, "начальственного". Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятиядолжностных лиц, сведение их жалованья к обычной "заработной плате
рабочего", эти простые и "само собою понятные" демократические
мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в
то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму. Эти мероприятия
касаются государственного, чисто-политического переустройства общества, но они
получают, разумеется, весь свой смысл и значение лишь в связи с осуществляемой
или подготовляемой "экспроприацией экспроприаторов", т. е. переходом
капиталистической частной собственности на средства производства в общественную
собственность. "Коммуна - писал Маркс - сделала правдой лозунг всех буржуазныхреволюций, дешевое правительство, уничтожив две самые крупные статьи расходов,
армию и чиновничество". Из крестьянства, как и из других слоев мелкой буржуазии, лишь ничтожноеменьшинство "поднимается вверх", "выходит в люди" в
буржуазном смысле, т.е. превращается либо в зажиточных людей, в буржуа, либо в
обеспеченных и привилегированных чиновников. Громадное большинство крестьянства
во всякой капиталистической стране, где только есть крестьянство (а таких
капиталистических стран большинство), угнетено правительством и жаждет
свержения его, жаждет "дешевого" правительства. Осуществить это может
только пролетариат и, осуществляя это, он делает вместе с тем шаг к
социалистическому переустройству государства. 3. УНИЧТОЖЕНИЕ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА "Коммуна - писал Маркс - должна была быть не парламентарной, аработающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и
исполняющей законы"... ..."Вместо того, чтобы один раз в три или в шесть лет решать,какой член господствующего класса должен представлять и подавлять (ver- und
zertreten) народ в парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно
было служить народу, организованному в коммуны, для того, чтобы подыскивать для
своего предприятия рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное
избирательное право служит для этой цели всякому другому работодателю". Эта замечательная критика парламентаризма, данная в 1871-ом году, тожепринадлежит теперь, благодаря господству социал-шовинизма и оппортунизма, к
числу "забытых слов" марксизма. Министры и парламентарии по
профессии, изменники пролетариату и "деляческие" социалисты наших
дней предоставили критику парламентаризма всецело анархистам, и на этом
удивительно-разумном основании объявили всякую критику парламентаризма
"анархизмом"!! Ничего нет странного, что пролетариат
"передовых" парламентских стран, испытывая омерзение при виде таких
"социалистов", как Шейдеманы, Давиды, Логины, Самба, Ренодели,
Гендерсоны, Вандервельды, Стаунинги, Брантинги, Биссолати и К°, все чаще
отдавал свои симпатии анархо-синдикализму, несмотря на то, что это был родной
брат оппортунизма. Но для Маркса революционная диалектика никогда не была той пустой моднойфразой, побрякушкой, которой сделали ее Плеханов, Каутский и пр. Маркс умел
беспощадно рвать с анархизмом за неумение использовать даже "хлев"
буржуазного парламентаризма, особенно когда заведомо нет налицо революционной
ситуации, - но в то же время он умел и давать действительно
революционно-пролетарскую критику парламентаризма.
Люди русские, все против вас ! !
|
| |
| | .forumIcoTd img {max-width:300px!important;max-height:300px!important}
| Валентин | Дата: Воскресенье, 01.03.2015, 17:32 | Сообщение # 4 |
|
Легкий на ногу !
Группа: Поэт, Писатель, Композитор
Сообщений: 22
Статус: Offline
| Раз в несколько лет решать, какой член господствующего класса будет подавлять, раздавлять народ в парламенте, - вот в чем настоящая суть
буржуазного парламентаризма, не только в парламентарно-конституционных
монархиях, но и в самых демократических республиках. Но если ставить вопрос о государстве, если рассматривать парламентаризм, как одно из учреждений государства, с точки зрения задач
пролетариата в этой области, то где же выход из парламентаризма? как же можно
обойтись без него? Опять и опять приходится сказать: уроки Маркса, основанные на изученииКоммуны, настолько забыты, что современному "социал-демократу"
(читай: современному предателю социализма) прямо-таки непонятна иная критика
парламентаризма, кроме анархической или реакционной. Выход из парламентаризма, конечно, не в уничтожении представительныхучреждений и выборности, а в превращении представительных учреждений из
говорилен в "работающие" учреждения. "Коммуна должна была быть
не парламентским учреждением, а работающим, в одно и то же время
законодательствующим и исполняющим законы". "Не парламентское, а работающее" учреждение, это сказано не вбровь, а в глаз современным парламентариям и парламентским "комнатным
собачкам" социал-демократии! Посмотрите на любую парламентскую страну, от
Америки до Швейцарии, от Франции до Англии, Норвегии и проч.: настоящую
"государственную" работу делают за кулисами и выполняют департаменты,
канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надувать
"простонародье". Это до такой степени верно, что даже в русской
республике, буржуазно-демократической республике, раньше чем она успела создать
настоящий парламент, сказались уже тотчас все эти грехи парламентаризма. Такие
герои гнилого мещанства, как Скобелевы и Церетели, Черновы и Авксентьевы,
сумели и Советы испоганить по типу гнуснейшего буржуазного парламентаризма,
превратив их в пустые говорильни. В Советах господа
"социалистические" министры надувают доверчивых мужичков фразерством
и резолюциями. В правительстве идет перманентный кадриль, с одной стороны,
чтобы по очереди сажать "к пирогу" доходных и почетных местечек
побольше эсеров и меньшевиков, с другой стороны, чтобы "занять
внимание" народа. А в канцеляриях, в штабах "работают"
"государственную" работу! "Дело Народа", орган правящей партии"социалистов-революционеров", недавно в редакционной передовице
признался, - с бесподобной откровенностью людей из "хорошего
общества", в котором "все" занимаются политической проституцией,
- что даже в тех министерствах, кои принадлежат "социалистам"
(извините за выражение!), даже в них весь чиновничий аппарат остается в
сущности старым, функционирует по-старому, саботирует революционные начинания
вполне "свободно"! Да если бы не было этого признания, разве
фактическая история участия эсеров и меньшевиков в правительстве не доказывает
этого? Характерно тут только то, что, находясь в министерском обществе с
кадетами, господа Черновы, Русановы, Зензиновы и прочие редакторы "Дела
Народа" настолько потеряли стыд, что не стесняются публично, как о
пустячке, рассказывать, не краснея, что "у них" в министерствах все
по-старому!! Революционно-демократическая фраза - для одурачения деревенских
Иванушек, а чиновничья канцелярская волокита для "ублаготворения"
капиталистов - вот вам суть "честной" коалиции. Продажный и прогнивший парламентаризм буржуазного общества Коммуназаменяет учреждениями, в коих свобода суждения и обсуждения не вырождается в
обман, ибо парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами
проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед
своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма,
как особой системы, как разделения-труда законодательного и исполнительного,
как привилегированного положения для депутатов, здесь нет. Без представительных
учреждений мы не можем себе представить демократии, даже и пролетарской
демократии, без парламентаризма можем и должны, если критика буржуазного
общества для нас не пустые слова, если стремление свергнуть господство
буржуазии есть наше серьезное и искреннее стремление, а не
"избирательная" фраза для уловления голосов рабочих, как у
меньшевиков и эсеров, как у Шейдеманов и Легинов, Самба и Вандервельдов. Крайне поучительно, что, говоря о функциях того чиновничества, котороенужно и Коммуне, и пролетарской демократии, Маркс берет для сравнения служащих
"всякого другого работодателя", т. е. обычное капиталистическое
предприятие с "рабочими, надсмотрщиками и бухгалтерами". У Маркса нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинял, сфантазировал"новое" общество. Нет, он изучает, как естественно-исторический
процесс, рождение нового общества из старого, переходные формы от второго к
первому. Он берет фактический опыт массового пролетарского движения и старается
извлечь из него практические уроки. Он "учится" у Коммуны, как все
великие революционные мыслители не боялись учиться у опыта великих движений
угнетенного класса, никогда не относясь к ним с педантскими
"нравоучениями" (вроде плехановского: "не надо было браться за
оружие" или церетелевского: "класс должен самоограничиваться"). Об уничтожении чиновничества сразу, повсюду, до конца не может бытьречи. Это - утопия. Но разбить сразу старую чиновничью машину и тотчас же
начать строить новую, позволяющую постепенно сводить на-нет всякое
чиновничество, это не утопия, это - опыт Коммуны, это прямая, очередная задача
революционного пролетариата. Капитализм упрощает функции "государственного" управления,позволяет отбросить "начальствование" и свести все дело к организации
пролетариев (как господствующего класса), от имени всего общества нанимающей
"рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров". Мы не утописты. Мы не "мечтатели" о том, как бы сразуобойтись без всякого управления, без всякого подчинения; эти анархистские
мечты, основанные на непонимании задач диктатуры пролетариата, в корне чужды
марксизму и на деле служат лишь оттягиванию социалистической революции до тех
пор, пока люди будут иными. Нет, мы хотим социалистической революции с такими
людьми, как теперь, которые без подчинения, без контроля, без
"надсмотрщиков и бухгалтеров" не обойдутся. Но подчиняться надо вооруженному авангарду всех эксплуатируемых итрудящихся - пролетариату. Специфическое "начальствование"
государственных чиновников можно и должно тотчас же, с сегодня на завтра,
начать заменять простыми функциями "надсмотрщиков и бухгалтеров",
функциями, которые уже теперь вполне доступны уровню развития горожан вообще и
вполне выполнимы за "заработную плату рабочего". Организуем крупное производство, исходя из того, что уже созданокапитализмом, сами мы, рабочие, опираясь на свой рабочий опыт, создавая
строжайшую, железную дисциплину, поддерживаемую государственной властью
вооруженных рабочих, сведем государственных чиновников на роль простых
исполнителей наших поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых
"надсмотрщиков и бухгалтеров" (конечно, с техниками всех сортов,
видов и степеней) - вот наша, пролетарская задача, вот с чего можно и должно
начать при совершении пролетарской революции. Такое начало, на базе крупного
производства, само собою ведет к постепенному "отмиранию" всякого
чиновничества, к постепенному созданию такого порядка, - порядка без кавычек,
порядка, не похожего на наемное рабство, - такого порядка, когда все более
упрощающиеся функции надсмотра и отчетности будут выполняться всеми по очереди,
будут затем становиться привычкой и, наконец, отпадут, как особые функции
особого слоя людей.. Один остроумный немецкий социал-демократ семидесятых годов прошлоговека назвал почту образцом социалистического хозяйства. Это очень верно. Теперь
почта есть хозяйство, организованное по типу государственно-капиталистической
монополии. Империализм постепенно превращает все тресты в организации подобного
типа. Над "простыми" трудящимися, которые завалены работой и голодают,
здесь стоит та же буржуазная бюрократия. Но механизм общественного хозяйничанья
здесь уже готов. Свергнуть капиталистов, разбить железной рукой вооруженных
рабочих сопротивление этих эксплуататоров, сломать бюрократическую машину
современного государства - и перед нами освобожденный от "паразита"
высоко технически оборудованный механизм, который вполне могут пустить в ход
сами объединенные рабочие, нанимая техников, надсмотрщиков, бухгалтеров,
оплачивая работу всех их, как и всех вообще "государственных"
чиновников, заработной платой рабочего. Вот задача конкретная, практическая,
осуществимая тотчас по отношению ко всем трестам, избавляющая трудящихся от
эксплуатации, учитывающая опыт, практически уже начатый (особенно в области
государственного строительства) Коммуной. Все народное хозяйство, организованное как почта, с тем, чтобы техники,надсмотрщики, бухгалтеры, как и все должностные лица, получали жалованье не
выше "заработной платы рабочего", под контролем и руководством
вооруженного пролетариата - вот наша ближайшая цель. Вот какое государство, вот
на какой экономической основе, нам необходимо. Вот что даст уничтожение
парламентаризма и сохранение представительных учреждений, вот что избавит
трудящиеся классы от проституирования этих учреждений буржуазией. 4. ОРГАНИЗАЦИЯ ЕДИНСТВА НАЦИИ ..."В том коротком очерке национальной организации, которыйКоммуна не имела времени разработать дальше, говорится вполне определенно, что
Коммуна должна была... стать политической формой даже самой маленькой деревни"...
От коммун выбиралась бы и "национальная делегация" в Париже. ..."Немногие, но очень важные функции, которые остались бы тогдаеще за центральным правительством, не должны были быть отменены, - такое
утверждение было сознательным подлогом, - а должны были быть переданы
коммунальным, т. е. строго ответственным, чиновникам"... ..."Единство нации подлежало не уничтожению, а напротив,организации посредством коммунального устройства. Единство нации должно было
стать действительностью посредством уничтожения той государственной власти,
которая выдавала себя за воплощение этого единства, но хотела быть независимой
от нации, над нею стоящей. На деле эта государственная власть была лишь
паразитическим наростом на теле нации"... "Задача состояла в том, чтобы
отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, ее же
правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы
стоять над обществом, и передать ответственным слугам общества". До какой степени не поняли - может быть, вернее будет сказать: незахотели понять - оппортунисты современной социал-демократии эти рассуждения
Маркса, лучше всего показывает геростратовски-знаменитая книга ренегата
Бернштейна: "Предпосылки социализма и задачи социал-демократии".
Именно по поводу приведенных слов Маркса Бернштейн писал, что эта программа
"по своему политическому содержанию обнаруживает во всех существенных
чертах величайшее сходство с федерализмом - Пру дона... При всех прочих расхождениях
между Марксом и "мелким буржуа" Прудоном (Бернштейн ставит слова
"мелкий буржуа" в кавычки, которые должны быть, по его мнению,
ироническими) в этих пунктах ход мысли у них настолько близок, как только
возможно". Конечно, продолжает Бернштейн, значение муниципалитетов растет,
но "мне кажется сомнительным, чтобы первой задачей демократии было такое
упразднение (Auflösung - буквально: распущение, растворение) современных
государств и такое полное изменение (Umwandlung - переворот) их организации,
как представляют себе Маркс и Прудон - образование национального собрания из
делегатов от провинциальных или областных собраний, которые, в свою очередь,
составлялись бы из делегатов от коммун, - так что вся прежняя форма
национальных представительств исчезла бы совершенно" (Бернштейн,
"Предпосылки", стр. 134 и 136 немецкого издания 1899 года). Это прямо чудовищно: смешать взгляды Маркса на "уничтожениегосударственной власти - паразита" с федерализмом Прудона! Но это не
случайно, ибо оппортунисту и в голову не приходит, что Маркс говорит здесь
вовсе не о федерализме в противовес централизму, а о разбитии старой,
буржуазной, во всех буржуазных странах существующей государственной машины. Оппортунисту приходит в голову только то, что он видит вокруг себя, всреде мещанской обывательщины и "реформистского" застоя, именно
только "муниципалитеты"! О революции пролетариата оппортунист
разучился и думать. Это смешно. Но замечательно, что в этом пункте с Бернштейном неспорили. Бернштейна многие опровергали - особенно Плеханов в русской
литературе, Каутский в европейской, но ни тот, ни другой об этом извращении
Маркса Бернштейном не говорили. Оппортунист настолько разучился мыслить революционно и размышлять ореволюции, что он приписывает "федерализм" Марксу, смешивая его с основателем
анархизма Прудоном. А желающие быть ортодоксальными марксистами, отстоять
учение революционного марксизма Каутский и Плеханов об этом молчат! Здесь лежит
один из корней того крайнего опошления взглядов на разницу между марксизмом и
анархизмом, которое свойственно и каутскианцам и оппортунистам и о котором нам
еще придется говорить. Федерализма в приведенных рассуждениях Маркса об опыте Коммуны нет иследа. Маркс сходится с Прудоном как раз в том, чего не видит оппортунист
Бернштейн. Маркс расходится с Прудоном как раз в том, в чем Бернштейн видит их
сходство. Маркс сходится с Прудоном в том, что они оба стоят за"разбитие" современной государственной машины. Этого сходства
марксизма с анархизмом (и с Прудоном и с Бакуниным) ни оппортунисты, ни каутскианцы
не хотят видеть, ибо они отошли от марксизма в этом пункте. Маркс расходится и с Прудоном и с Бакуниным как раз по вопросу офедерализме (не говоря уже о диктатуре пролетариата). Из мелкобуржуазных
воззрений анархизма федерализм вытекает принципиально. Маркс централист. И в
приведенных его рассуждениях нет никакого отступления от централизма. Только
люди, полные мещанской "суеверной веры" в государство, могут
принимать уничтожение буржуазной машины за уничтожение централизма! Ну, а если пролетариат и беднейшее крестьянство возьмут в рукигосударственную власть, организуются вполне свободно по коммунам и объединят
действие всех коммун в ударах капиталу, в разрушении сопротивления
капиталистов, в передаче частной собственности на железные дороги, фабрики,
землю и прочее всей нации, всему обществу, разве это не будет централизм? разве
это не будет самый последовательный демократический централизм? и притом
пролетарский централизм? Бернштейну просто не может придти в голову, что возможен добровольныйцентрализм, добровольное объединение коммун в нацию, добровольное слияние
пролетарских коммун в деле разрушения буржуазного господства и буржуазной
государственной машины. Бернштейну, как всякому филистеру, централизм рисуется,
как нечто только сверху, только чиновничеством и военщиной могущее быть
навязанным и сохраненным. Маркс нарочно, как бы предвидя возможность извращения его взглядов,подчеркивает, что сознательным подлогом являются обвинения Коммуны в том, будто
она хотела уничтожить единство нации, отменить центральную власть. Маркс
нарочно употребляет выражение "организовать единство нации", чтобы
противопоставить сознательный, демократический, пролетарский централизм
буржуазному, военному, чиновничьему. Но... хуже всякого глухого, кто не хочет слушать. А оппортунистамсовременной социал-демократии именно не хочется слушать об уничтожении
государственной власти, об отсечении паразита. 5. УНИЧТОЖЕНИЕ ПАРАЗИТА - ГОСУДАРСТВА Мы привели уже соответствующие слова Маркса и должны дополнить их. ..."Обычной судьбой нового исторического творчества - писал Маркс- является то, что его принимают за подобие старых и даже отживших форм
общественной жизни, на которые новые учреждения сколько-нибудь похожи. Так и
эта новая Коммуна, которая ломает (bricht - разбивает) современную
государственную власть, была рассматриваема, как воскрешение средневековой
коммуны... как союз мелких государств (Монтескье, жирондисты)... как
преувеличенная форма старой борьбы против чрезмерной централизации"... ..."Коммунальное устройство вернуло бы общественному телу все тесилы, которые до сих пор пожирал этот паразитический нарост
"государство", кормящийся на счет общества и задерживающий его
свободное движение. Одним уже этим было бы двинуто вперед возрождение Франции"... ..."Коммунальное устройство привело бы сельских производителей поддуховное руководство главных городов каждой области и обеспечило бы им там, в
лице городских рабочих, естественных представителей их интересов. Самое уже
существование Коммуны вело за собой, как нечто само собою разумеющееся, местное
самоуправление, но уже не в качестве противовеса государственной власти,
которая теперь делается излишней". "Уничтожение государственной власти", которая была"паразитическим наростом", "отсечение" ее, "разрушение"
ее; "государственная власть делается теперь излишней" - вот в каких
выражениях говорил Маркс о государстве, оценивая и анализируя опыт Коммуны. Все это писано было без малого полвека тому назад, и теперь приходитсяточно раскопки производить, чтобы до сознания широких масс довести
неизвращенный марксизм. Выводы, сделанные из наблюдений над последней великой
революцией, которую пережил Маркс, забыли как раз тогда, когда подошла пора
следующих великих революций пролетариата. ..."Разнообразие истолкований, которые вызвала Коммуна, иразнообразие интересов, нашедших в ней свое выражение, доказывают, что она была
в высшей степени гибкой политической формой, между тем как все прежние формы
правительства были, по существу своему, угнетательскими. Ее настоящей тайной
было вот что: она была, по сути дела, правительством рабочего класса,
результатом борьбы производительного класса против класса присваивающего, она
была открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться
экономическое освобождение труда"... "Без этого последнего условия коммунальное устройство было быневозможностью и обманом"... Утописты занимались "открыванием" политических форм, прикоторых должно бы произойти социалистическое переустройство общества. Анархисты
отмахивались от вопроса о политических формах вообще. Оппортунисты современной
социал-демократии приняли буржуазные политические формы парламентарного
демократического государства за предел, его же не прейдеши, и разбивали себе
лоб, молясь на этот "образец", объявляли анархизмом всякое стремление
сломать эти формы. Маркс вывел из всей истории социализма и политической борьбы, чтогосударство должно будет исчезнуть, что переходной формой его исчезновения
(переходом от государства к не-государству) будет "организованный в
господствующий класс пролетариат". Но открывать политические формы этого
будущего Маркс не брался. Он ограничился точным наблюдением французской
истории, анализом ее и заключением, к которому приводил 1851 год: дело подходит
к разрушению буржуазной государственной машины. И когда массовое революционное движение пролетариата разразилось,Маркс, несмотря на неудачу этого движения, несмотря на его кратковременность и
бьющую в глаза слабость, стал изучать, какие формы открыло оно. Коммуна - "открытая наконец" пролетарской революцией форма,при которой может произойти экономическое освобождение труда. Коммуна - первая попытка пролетарской революции разбить буржуазнуюгосударственную машину и "открытая наконец" политическая форма,
которою можно и должно заменить разбитое. Мы увидим в дальнейшем изложении, что русские революции 1905 и 1917годов, в иной обстановке, при иных условиях, продолжают дело Коммуны и
подтверждают гениальный исторический анализ Маркса. ГЛАВА IV ПРОДОЛЖЕНИЕ. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПОЯСНЕНИЯ ЭНГЕЛЬСА Маркс дал основное по вопросу о значении опыта Коммуны. Энгельснеоднократно возвращался к этой же теме, поясняя анализ и заключения Маркса,
иногда с такой силой и рельефностью освещая другие стороны вопроса, что на этих
пояснениях необходимо особо остановиться. 1. "ЖИЛИЩНЫЙ ВОПРОС" В своем сочинении о жилищном вопросе (1872 г.) Энгельс учитывает ужеопыт Коммуны, останавливаясь несколько раз на задачах революции по отношению к
государству. Интересно, что на конкретной теме выясняются наглядно, с одной
стороны, черты сходства пролетарского государства с теперешним государством, -
черты, дающие основание в обоих случаях говорить о государстве, а с другой
стороны, черты различия или переход к уничтожению государства. "Как разрешить жилищный вопрос? В современном обществе он решаетсясовершенно так же, как всякий другой общественный вопрос: постепенным
экономическим выравниванием спроса и предложения, а это такое решение, которое
постоянно само порождает вопрос заново, т. е. не дает никакого решения. Как
решит этот вопрос социальная революция, это зависит не только от обстоятельств
времени и места, это связано также с вопросами, идущими гораздо дальше, среди
которых один из важнейших - вопрос об уничтожении противоположности между
городом и деревней. Так как мы не занимаемся сочинением утопических систем
устройства будущего общества, то было бы более чем праздным делом
останавливаться на этом. Несомненно одно, - именно, что уже теперь в больших
городах достаточно жилых зданий, чтобы тотчас помочь действительной нужде в
жилищах при разумном использовании этих зданий. Это осуществимо, разумеется,
лишь посредством экспроприации теперешних владельцев и посредством поселения в
этих домах бездомных рабочих или рабочих, живущих теперь в слишком
перенаселенных квартирах. И как только пролетариат завоюет политическую власть,
подобная мера, предписываемая интересами общественной пользы, будет столь же
легко выполнима, как и прочие экспроприации и занятия квартир современным
государством" (стр. 22 нем. издания 1887 года). Здесь изменение формы государственной власти не рассматривается, аберется только содержание ее деятельности. Экспроприации и занятия квартир
происходят и по распоряжению теперешнего государства. Пролетарское государство,
с формальной стороны дела, тоже "распорядится" занять квартиры и
экспроприировать дома. Но ясно, что старый исполнительный аппарат,
чиновничество, связанное с буржуазией, был бы просто непригоден для проведения
в жизнь распоряжений пролетарского государства. ..."Необходимо констатировать, что фактическое овладение всемиорудиями труда, всей индустрией со стороны трудящегося народа является прямой
противоположностью прудонистского "выкупа". При последнем отдельный
рабочий становится собственником жилища, крестьянского участка земли, орудий
труда; при первом же совокупным собственником домов, фабрик и орудий труда
остается "трудящийся народ". Пользование этими домами, фабриками и
проч. едва ли будет предоставляться, по крайней мере, в переходное время,
отдельным лицам или товариществам без покрытия издержек. Точно так же
уничтожение поземельной собственности не предполагает уничтожения поземельной
ренты, а передачу ее, хотя и в видоизмененной форме, обществу. Фактическое овладение
всеми орудиями труда со стороны трудящегося народа не исключает, следовательно,
никоим образом сохранения найма и сдачи в наем" (стр. 68). Вопрос, затронутый в этом рассуждении, именно: об экономическихоснованиях отмирания государства, мы рассмотрим в следующей главе. Энгельс
выражается крайне осторожно, говоря, что пролетарское государство "едва
ли-" без платы будет раздавать квартиры, "по крайней мере, в
переходное время". Сдача квартир, принадлежащих всему народу, отдельным
семьям за плату предполагает и взимание этой платы, и известный контроль, и ту
или иную нормировку распределения квартир. Все это требует известной формы
государства, но вовсе не требует особого военного и бюрократического аппарата с
особо привилегированным положением должностных лиц. А переход к такому
положению дел, когда можно будет бесплатно отдавать квартиры, связан с полным
"отмиранием" государства. Говоря о переходе бланкистов, после Коммуны и под влиянием ее опыта, напринципиальную позицию марксизма, Энгельс мимоходом формулирует эту позицию
следующим образом: ..."Необходимость политического действия пролетариата и егодиктатуры, как переход к отмене классов, а вместе с ними и государства"...
(стр. 55). Какие-нибудь любители буквенной критики или буржуазные "истребителимарксизма" усмотрят, пожалуй, противоречие между этим признанием
"отмены государства" и отрицанием такой формулы, как анархистской, в
приведенном выше месте "Анти-Дюринга". Было бы не удивительно, если
бы оппортунисты и Энгельса зачислили в "анархисты", - теперь все
распространеннее становится со стороны социал-шовинистов обвинение
интернационалистов в анархизме. Что вместе с отменой классов произойдет и отмена государства, этомумарксизм учил всегда. Общеизвестное место об "отмирании государства"
в "Анти-Дюринге" обвиняет анархистов не просто в том, что они стоят
за отмену государства, а в том, что они проповедуют, будто возможно отменить
государство "с сегодня на завтра". Ввиду полного искажения господствующей ныне"социал-демократической" доктриной отношения марксизма к анархизму по
вопросу об уничтожении государства, особенно полезно напомнить одну полемику
Маркса и Энгельса с анархистами. 2. ПОЛЕМИКА С АНАРХИСТАМИ Эта полемика относится к 1873-му году. Маркс и Энгельс дали статьипротив прудонистов, "автономистов" или
"антиавторитаристов", в итальянский социалистический сборник, и
только в 1913 году эти статьи появились в немецком переводе в "Neue
Zeit". ..."Если политическая борьба рабочего класса - писал Маркс,высмеивая анархистов с их отрицанием политики, - принимает революционные формы,
если рабочие на место диктатуры буржуазии ставят свою революционную диктатуру,
то они совершают ужасное преступление оскорбления принципов, ибо для
удовлетворения своих жалких, грубых потребностей дня, для того, чтобы сломать
сопротивление буржуазии, рабочие придают государству революционную и преходящую
форму, вместо того, чтобы сложить оружие и отменить государство"...
("Neue Zeit", 1913 - 14, год 32, т. 1, стр. 40). Вот против какой "отмены" государства восставал исключительноМаркс, опровергая анархистов! Совсем не против того, что государство исчезнет с
исчезновением классов или будет отменено с их отменой, а против того, чтобы
рабочие отказались от употребления оружия, от организованного насилия, то есть
от государства, долженствующего служить цели: "сломить сопротивление
буржуазии". Маркс нарочно подчеркивает - чтобы не искажали истинный смысл егоборьбы с анархизмом - "революционную и преходящую форму" государства,
необходимого для пролетариата. Пролетариату только на время нужно государство.
Мы вовсе не расходимся с анархистами по вопросу об отмене государства, как
цели. Мы утверждаем, что для достижения этой цели необходимо временное
использование орудий, средств, приемов государственной власти против
эксплуататоров, как для уничтожения классов необходима временная диктатура
угнетенного класса. Маркс выбирает самую резкую и самую ясную постановку
вопроса против анархистов: свергая иго капиталистов, должны ли рабочие
"сложить оружие" или использовать его против капиталистов, для того,
чтобы сломить их сопротивление? А систематическое использование оружия одним
классом против другого класса, что это такое, как не "преходящая
форма" государства? Пусть каждый социал-демократ спросит себя: так ли ставил он вопрос огосударстве в полемике с анархистами? так ли ставило этот вопрос огромное
большинство официальных социалистических партий второго Интернационала? Энгельс еще гораздо подробнее и популярнее излагает те же мысли. Онвысмеивает прежде всего путаницу мысли у прудонистов, которые звали себя
"антиавторитаристами", т. е. отрицали всякий авторитет, всякое
подчинение, всякую власть. Возьмите фабрику, железную дорогу, судно в открытом
море - говорит Энгельс - разве не ясно, что без известного подчинения,
следовательно, без известного авторитета или власти невозможно функционирование
ни одного из этих сложных технических заведений, основанных на применении машин
и планомерном сотрудничестве многих лиц? ..."Если я выдвигаю эти аргументы - пишет Энгельс - против самыхотчаянных антиавторитаристов, то они могут дать мне лишь следующий ответ:
"Да! это правда, но дело идет здесь не об авторитете, которым мы наделяем
наших делегатов, а об известном поручении". Эти люди думают, что мы можем
изменить известную вещь, если мы изменим ее имя"... Показав таким образом, что авторитет и автономия - понятияотносительные, что область применения их меняется с различными фазами
общественного развития, что за абсолюты принимать их нелепо, добавив, что
область применения машин и крупного производства все расширяется, Энгельс
переходит от общих рассуждений об авторитете к вопросу о государстве. ..."Если бы автономисты - пишет он - хотели сказать только, чтосоциальная организация будущего будет допускать авторитет лишь в тех границах,
которые с неизбежностью предписываются условиями производства, тогда с ними
можно было бы столковаться. Но они слепы по отношению ко всем фактам, которые
делают необходимым авторитет, и они борются страстно против слова. Почему антиавторитаристы не ограничиваются тем, чтобы кричать противполитического авторитета, против государства? Все социалисты согласны в том,
что государство, а вместе с ним и политический авторитет исчезнут вследствие
будущей социальной революции, то есть что общественные функции потеряют свой
политический характер и превратятся в простые административные функции,
наблюдающие за социальными интересами. Но антиавторитаристы требуют, чтобы
политическое государство было отменено одним ударом, еще раньше, чем будут
отменены те социальные отношения, которые породили его. Они требуют, чтобы
первым актом социальной революции была отмена авторитета. Видали ли они когда-нибудь революцию, эти господа? Революция есть,несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт,
в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей,
штыков, пушек, т. е. средств чрезвычайно авторитарных. И победившая партия по
необходимости бывает вынуждена удерживать свое господство посредством того
страха, который внушает реакционерам ее оружие. Если бы Парижская Коммуна не
опиралась на авторитет вооруженного народа против буржуазии, то разве бы она
продержалась дольше одного дня? Не вправе ли. мы, наоборот, порицать Коммуну за
то, что она слишком мало пользовалась этим авторитетом? Итак: или - или. Или
антиавторитаристы не знают сами, что они говорят, и в этом случае они сеют лишь
путаницу. Или они это знают, и в этом случае они изменяют делу пролетариата. В
обоих случаях они служат только реакции" (стр. 39). В этом рассуждении затронуты вопросы, которые следует рассмотреть всвязи с темой о соотношении политики и экономики при отмирании государства
(этой теме посвящена следующая глава). Таковы вопросы о превращении
общественных функций из политических в простые административные и о
"политическом государстве". Это последнее выражение, в особенности
способное вызвать недоразумения, указывает на процесс отмирания государства:
отмирающее государство на известной ступени его отмирания можно назвать неполитическим
государством. Наиболее замечательна в данном рассуждении Энгельса опять-такипостановка вопроса против анархистов. Социал-демократы, желающие быть учениками
Энгельса, миллионы раз спорили с 1873-го года против анархистов, но спорили
именно не так, как можно и должно спорить марксистам. Анархистское
представление об отмене государства путано и нереволюционно, - вот как ставил
вопрос Энгельс. Анархисты именно революции-то в ее возникновении и развитии, в
ее специфических задачах по отношению к насилию, авторитету, власти,
государству, видеть не хотят.
Люди русские, все против вас ! !
Сообщение отредактировал Валентин - Воскресенье, 01.03.2015, 17:33 |
| |
| | .forumIcoTd img {max-width:300px!important;max-height:300px!important}
| Валентин | Дата: Воскресенье, 01.03.2015, 17:34 | Сообщение # 5 |
|
Легкий на ногу !
Группа: Поэт, Писатель, Композитор
Сообщений: 22
Статус: Offline
| Обычная критика анархизма у современных социал-демократов свелась к чистейшей мещанской пошлости: "мы-де признаем государство, а анархисты
нет!" Разумеется, такая пошлость не может не отталкивать сколько-нибудь мыслящих
и революционных рабочих. Энгельс говорит иное: он подчеркивает, что все
социалисты признают исчезновение государства, как следствие социалистической
революции. Он ставит затем конкретно вопрос о революции, тот именно вопрос,
который обычно социал-демократы из оппортунизма обходят, оставляя его, так
сказать, на исключительную "разработку" анархистам. И, ставя этот
вопрос, Энгельс берет быка за рога: не следовало ли Коммуне больше пользоваться
революционной властью государства, т. е. вооруженного, организованного в
господствующий класс пролетариата? Господствующая официальная социал-демократия от вопроса о конкретныхзадачах пролетариата в революции обыкновенно отделывалась либо просто
насмешечкой филистера, либо, в лучшем случае, уклончиво софистическим:
"там видно будет". И анархисты получали право говорить против такой
социал-демократии, что она изменяет своей задаче революционного воспитания
рабочих. Энгельс использует опыт последней пролетарской революции именно для
самого конкретного изучения, что и как следует делать пролетариату и по
отношению к банкам и по отношению к государству. 3. ПИСЬМО К БЕБЕЛЮ Одним из самых замечательных, если не самым замечательным, рассуждениемв сочинениях Маркса и Энгельса по вопросу о государстве является следующее
место в письме Энгельса к Бебелю от 18 - 28 марта 1875 года. Письмо это,
заметим в скобках, было напечатано, насколько мы знаем, впервые Бебелем во
втором томе его мемуаров ("Из моей жизни"), вышедшем в свет в 1911
году, т. е. 36 лет спустя после его составления и отправки. Энгельс писал Бебелю, критикуя тот самый проект Готской программы,который критиковал и Маркс в знаменитом письме к Бракке, и касаясь специально
вопроса о государстве, следующее: ..."Свободное народное государство превратилось в свободноегосударство. По грамматическому смыслу этих слов, свободное государство есть
такое, в котором государство свободно по отношению к своим гражданам, т. е.
государство с деспотическим правительством. Следовало бы бросить всю эту
болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже
государством в собственном смысле. "Народным государством" анархисты
кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против
Прудона, а затем "Коммунистический Манифест" говорят прямо, что с
введением социалистического общественного строя государство само собою
распускается (sich auflöst) и исчезает. Так как государство есть лишь
преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции,
чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном
народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в
государстве, он нуждается в тем не в интересах свободы, а в интересах
подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе,
тогда государство, как таковое, перестает существовать. Мы предложили бы
поэтому поставить везде вместо слова государство слово: "община"
(Gemeinwesen), прекрасное старое немецкое слово, соответствующее французскому
слову "коммуна"" (стран. 321 - 322 немецкого оригинала). Надо иметь в виду, что это письмо относится к партийной программе,которую Маркс критиковал в письме, помеченном всего несколькими неделями позже
данного письма (письмо Маркса от 5 мая 1875 года), и что Энгельс жил тогда,
вместе с Марксом, в Лондоне. Поэтому, говоря: "мы" в последней фразе,
Энгельс, несомненно, от своего и Маркса имени предлагает вождю немецкой рабочей
партии выкинуть из программы слово "государство" и заменить его
словом "община". Какой бы вой об "анархизме" подняли главари нынешнего,подделанного под удобства оппортунистов "марксизма", если бы им
предложили такое исправление программы! Пусть воют. За это их похвалит буржуазия. А мы будем делать свое дело. При пересмотре программы вашей партиисовет Энгельса и Маркса безусловно следует принять во внимание, чтобы быть
ближе к истине, чтобы восстановить марксизм, очистив его от искажений, чтобы
вернее направить борьбу рабочего класса за его освобождение. Среди большевиков,
наверное, противников совета Энгельса и Маркса не найдется. Трудность будет,
пожалуй, только в термине. По-немецки есть два слова: "община", из
которых Энгельс выбрал такое, которое не означает отдельной общины, а
совокупность их, систему общин. По-русски такого слова нет и, может быть,
придется выбрать французское слово "коммуна", хотя это тоже имеет
свои неудобства. "Коммуна не была уже государством в собственном смысле" - вотважнейшее, теоретически, утверждение Энгельса. После изложенного выше, это
утверждение вполне понятно. Коммуна переставала быть государством, поскольку
подавлять ей приходилось не большинство населения, а меньшинство
(эксплуататоров); буржуазную государственную машину она разбила; вместо особой
силы для подавления на сцену выдвигалось само население. Все это отступления от
государства в собственном смысле. И если бы Коммуна упрочилась, то в ней сами
собой "отмерли" бы следы государства, ей бы не надо было
"отменять" его учреждений: они перестали бы функционировать по мере
того, как им становилось бы нечего делать. "Анархисты колют нам глаза "народнымгосударством""; говоря это, Энгельс имеет в виду прежде всего
Бакунина и его нападки на немецких социал-демократов. Энгельс признает эти
нападки постольку правильными, поскольку "народное государство" есть
такая же бессмыслица и такое же отступление от социализма, как и
"свободное народное государство". Энгельс старается поправить борьбу
немецких социал-демократов против анархистов, сделать эту борьбу принципиально
правильной, очистить ее от оппортунистических предрассудков насчет
"государства". Увы! Письмо Энгельса 33 лет пролежало под спудом. Мы
увидим ниже, что и после опубликования этого письма Каутский упорно повторяет,
в сущности, те же ошибки, от которых предостерегал Энгельс. Бебель ответил Энгельсу письмом от 21 сентября 1875 г., в котором онписал, между прочим, что "вполне согласен" с его суждением о проекте
программы и что он упрекал Либкнехта за уступчивость (стр. 334 нем. издания
мемуаров Бебеля, т. II). Но если взять брошюру Бебеля "Наши цели", то
мы встретим в ней совершенно неверные рассуждения о государстве: "Государство должно быть превращено из основанного на классовомгосподстве государства в народное государство" (нем. изд. "Unsere
Ziele", 1886, стр. 14). Так напечатано в 9-ом (девятом!) издании брошюры Бебеля! Неудивительно,что столь упорное повторение оппортунистических рассуждений о государстве
впитывалось немецкой социал-демократией, особенно когда революционные
разъяснения Энгельса клались под спуд, а вся жизненная обстановка надолго
"отучала" от революции. 4. КРИТИКА ПРОЕКТА ЭРФУРТСКОЙ ПРОГРАММЫ Критика проекта Эрфуртской программы, посланная Энгельсом Каутскому 29июня 1891 года и опубликованная только десять лет спустя в "Neue
Zeit", не может быть обойдена при разборе учения марксизма о государстве,
потому что она посвящена, главным образом, именно критике оппортунистических
воззрений социал-демократии в вопросах государственного устройства. Мимоходом отметим, что по вопросам экономики Энгельс дает также однозамечательно ценное указание, которое показывает, как внимательно и вдумчиво
следил он именно за видоизменениями новейшего капитализма и как сумел он
поэтому предвосхитить в известной степени задачи нашей, империалистской, эпохи.
Вот это указание: по поводу слова "отсутствие планомерности"
(Planlosigkeit), употребленного в проекте программы для характеристики
капитализма, Энгельс пишет: ..."Если мы от акционерных обществ переходим к трестам, которыеподчиняют себе и монополизируют целые отрасли промышленности, то тут
прекращается не только частное производство, но и отсутствие
планомерности" ("Neue Zeit", год 20, т. 1, 1901 - 1902, стр. 8). Здесь взято самое основное в теоретической оценке новейшегокапитализма, т. е. империализма, именно, что капитализм превращается в
монополистический капитализм. Последнее приходится подчеркнуть, ибо самой
распространенной ошибкой является буржуазно-реформистское утверждение, будто
монополистический или государственно-монополистический капитализм уже не есть
капитализм, уже может быть назван "государственным социализмом" и
тому подобное. Полной планомерности, конечно, тресты не давали, не дают до сих
пор и не могут дать. Но поскольку они дают планомерность, поскольку магнаты
капитала наперед учитывают размеры производства в национальном или даже интернациональном
масштабе, поскольку они его планомерно регулируют, мы остаемся все же при
капитализме, хотя и в новой его стадии, но несомненно при капитализме.
"Близость" такого капитализма к социализму должна быть для
действительных представителей пролетариата доводом за близость, легкость,
осуществимость, неотложность социалистической революции, а вовсе не доводом за
то, чтобы терпимо относиться к отрицанию этой революции и к подкрашиванью
капитализма, чем занимаются все реформисты. Но вернемся к вопросу о государстве. Троякого рода особенно ценныеуказания дает здесь Энгельс: во-первых, по вопросу о республике; во-вторых, о
связи национального вопроса с устройством государства; в-третьих, о местном
самоуправлении. Что касается республики, то Энгельс сделал из этого центр тяжести своейкритики проекта Эрфуртской программы. А если мы припомним, какое значение
Эрфуртская программа приобрела во всей международной социал-демократии, как она
стала образцом для всего второго Интернационала, то без преувеличения можно
будет сказать, что Энгельс критикует здесь оппортунизм всего второго
Интернационала. "Политические требования проекта - пишет Энгельс - страдаютбольшим недостатком. В нем нет того (курсив Энгельса), что собственно следовало
сказать". И дальше поясняется, что германская конституция есть собственно слепокс реакционнейшей конституции 1850-го года, что рейхстаг есть лишь, как
выразился Вильгельм Либкнехт, "фиговый листок абсолютизма", что на
основе конституции, узаконяющей мелкие государства и союз немецких мелких
государств, хотеть осуществить "превращение всех орудий труда в общую
собственность" - "очевидная бессмыслица". "Касаться этой темы опасно", - добавляет Энгельс, прекраснознающий, что легально выставить в программе требование республики в Германии
нельзя. Но Энгельс не мирится просто-напросто с этим очевидным соображением,
которым "все" удовлетворяются. Энгельс продолжает: "Но дело, тем
не менее, так или иначе должно быть двинуто. До какой степени это необходимо,
показывает именно теперь распространяющийся (einreissende) в большой части
социал-демократической печати оппортунизм. Из боязни возобновления закона
против социалистов, или воспоминая некоторые сделанные при господстве этого
закона преждевременные заявления, хотят теперь, чтобы партия признала
теперешний, законный порядок в Германии достаточным для мирного осуществления
всех ее требований"... Что германские социал-демократы действовали из боязни возобновленияисключительного закона, этот основной факт Энгельс выдвигает на первый план и,
не обинуясь, называет его оппортунизмом, объявляя, именно в силу отсутствия
республики и свободы в Германии, совершенно бессмысленными мечты о
"мирном" пути. Энгельс достаточно осторожен, чтобы не связать себе
рук. Он признает, что в странах с республикой или с очень большой свободой
"можно себе представить" (только "представить"!) мирное
развитие к социализму, но в Германии, повторяет он, ..."в Германии, где правительство почти всесильно, а рейхстаг ивсе другие представительные учреждения не имеют действительной власти, - в
Германии провозглашать нечто подобное, и притом без всякой надобности, значит
снимать фиговый листок с абсолютизма и самому становиться для прикрытия
наготы"... Прикрывателями абсолютизма действительно и оказались в громадном большинствеофициальные вожди германской социал-демократической партии, которая положила
"под сукно" эти указания. ..."Подобная политика может лишь, в конце концов, привести партиюна ложный путь. На первый план выдвигают общие, абстрактные политические вопросы
и таким образом прикрывают ближайшие конкретные вопросы, которые сами собою
становятся в порядок дня при первых же крупных событиях, при первом
политическом кризисе. Что может выйти из этого, кроме того, что партия внезапно
в решающий момент окажется беспомощной, что по решающим вопросам в ней
господствует неясность и отсутствие единства, потому что эти вопросы никогда не
обсуждались... Это забвение великих, коренных соображений из-за минутных интересовдня, эта погоня за минутными успехами и борьба из-за них без учета дальнейших
последствий, это принесение будущего движения в жертву настоящему - может быть
происходит и из-за "честных" мотивов. Но это есть оппортунизм и
остается оппортунизмом, а "честный" оппортунизм, пожалуй, опаснее
всех других... Если что не подлежит никакому сомнению, так это то, что наша партия ирабочий класс могут придти к господству только при такой политической форме,
как демократическая республика. Эта последняя является даже специфической
формой для диктатуры пролетариата, как показала уже великая французская
революция"... Энгельс повторяет здесь в особенно рельефной форме ту основную идею,которая красной нитью тянется через все произведения Маркса, именно, что
демократическая республика есть ближайший подход к диктатуре пролетариата. Ибо
такая республика, нисколько не устраняя господства капитала, а следовательно,
угнетения масс и классовой борьбы, неизбежно ведет к такому расширению,
развертыванию, раскрытию и обострению этой борьбы, что, раз возникает
возможность удовлетворения коренных интересов угнетенных масс, эта возможность
осуществляется неминуемо и единственно в диктатуре пролетариата, в руководстве
этих масс пролетариатом. Для всего второго Интернационала это - тоже
"забытые слова" марксизма, и забвение их необычайно ярко обнаружила
история партии меньшевиков за первое полугодие русской революции 1917-го года. По вопросу о федеративной республике в связи с национальным составомнаселения Энгельс писал: "Что должно встать на место теперешней Германии?" (с ее реакционноймонархической конституцией и столь же реакционным делением на мелкие
государства, делением, увековечивающим особенности "пруссачества"
вместо того, чтобы растворить их в Германии, как целом). "По-моему,
пролетариат может употреблять дашь форму единой и неделимой республики.
Федеративная республика является еще и теперь, в общем и целом, необходимостью
на гигантской территории Соединенных Штатов, хотя на востоке их она уже
становится помехой. Она была бы шагом вперед в Англии, где на двух островах живет
четыре нации и, несмотря на единство парламента, существуют друг подле друга
три системы законодательства. Она давно уже сделалась помехой в маленькой
Швейцарии, и если там можно еще терпеть федеративную республику, то только
потому, что Швейцария довольствуется ролью чисто пассивного члена европейской
государственной системы. Для Германии федералистическое ошвейцарение ее было бы
огромным шагом назад. Два пункта отличают союзное государство от вполне единого
государства, именно: что каждое отдельное государство, входящее в союз, имеет
свое особое гражданское и уголовное законодательство, свое особое
судоустройство, а затем то, что рядом с народной палатой существует палата
представителей от государств, и в ней каждый кантон голосует, как таковой,
независимо от того, велик он или мал". В Германии союзное государство есть
переход к вполне единому государству, и "революцию сверху" 1866-го и
1870-го годов надо не поворачивать вспять, а дополнить "движением
снизу". Энгельс не только не обнаруживает равнодушия к вопросу о формахгосударства, а напротив, с чрезвычайной тщательностью старается анализировать
именно переходные формы, чтобы учесть, в зависимости от конкретно-исторических
особенностей каждого отдельного случая, переходом от чего к чему данная переходная
форма является. Энгельс, как и Маркс, отстаивает, с точки зрения пролетариата ипролетарской революции, демократический централизм, единую и нераздельную
республику. Федеративную республику он рассматривает либо как исключение и
помеху развитию, либо как переход от монархии к централистической республике,
как "шаг вперед" при известных особых условиях. И среди этих особых
условий выдвигается национальный вопрос. У Энгельса, как и у Маркса, несмотря на беспощадную критику имиреакционности мелких государств и прикрытия этой реакционности национальным
вопросом в определенных конкретных случаях, нигде нет и тени стремления
отмахнуться от национального вопроса, - стремления, которым часто грешат
голландские и польские марксисты, исходящие из законнейшей борьбы против
мещански-узкого национализма "своих" маленьких государств. Даже в Англии, где и географические условия, и общность языка, иистория многих сотен лет, казалось бы, "покончила" с национальным
вопросом отдельных мелких делений Англии, даже здесь Энгельс учитывает ясный
факт, что национальный вопрос еще не изжит, и потому признает федеративную
республику "шагом вперед". Разумеется, тут нет ни тени отказа от
критики недостатков федеративной республики и от самой решительной пропаганды и
борьбы за единую, централистически-демократическую республику. Но централизм демократический Энгельс понимает отнюдь не в томбюрократическом смысле, в котором употребляют это понятие буржуазные и
мелкобуржуазные идеологи, анархисты в числе последних. Централизм для Энгельса
нисколько не исключает такого широкого местного самоуправления, которое, при
добровольном отстаивании "коммунами" и областями единства
государства, устраняет всякий бюрократизм и всякое "командование"
сверху безусловно. ..."Итак, единая республика" - пишет Энгельс, развиваяпрограммные взгляды марксизма на государство, - "но не в смысле теперешней
французской республики, которая представляет из себя не больше, чем основанную
в 1798 году империю без императора. С 1792 по 1798 год каждый французский
департамент, каждая община (Gemeinde) пользовались полным самоуправлением по
американскому образцу, и это должны иметь и мы. Как следует организовать
самоуправление и как можно обойтись без бюрократии, это показала и доказала нам
Америка и первая французская республика, а теперь еще показывают Канада,
Австралия и другие английские колонии. И такое провинциальное (областное) и
общинное самоуправление - гораздо более свободные учреждения, чем, напр.,
швейцарский федерализм, где, правда, кантон очень независим по отношению к
бунду" (т.е. к федеративному государству в целом), "но независим
также и по отношению к уезду (бецирку) и по отношению к общине. Кантональные
правительства назначают уездных исправников (штатгальтеров) и префектов, чего
совершенно нет в странах английского языка и что мы у себя в будущем так же
решительно должны устранить, как и прусских ландратов и регирунгсратов"
(комиссаров, исправников, губернаторов, вообще чиновников, назначаемых сверху).
Энгельс предлагает соответственно этому формулировать пункт программы о
самоуправлении следующим образом: "Полное самоуправление в провинции"
(губернии или области), "уезде и общине чрез чиновников, избранных
всеобщим избирательным правом; отмена всех местных и провинциальных властей, назначаемых
государством". В закрытой правительством Керенского и других"социалистических" министров "Правде" (№ 68, от 28 мая 1917
года) мне уже случалось указывать, как в этом пункте - разумеется, далеко не в
нем одном - наши якобы социалистические представители якобы революционной якобы
демократии совершали вопиющие отступления от демократизма. Понятно, что люди,
связавшие себя "коалицией" с империалистской буржуазией, оставались
глухи к этим указаниям. Крайне важно отметить, что Энгельс с фактами в руках, на самом точномпримере, опровергает чрезвычайно распространенный - особенно среди
мелкобуржуазной демократии - предрассудок, будто федеративная республика
означает непременно больше свободы, чем централистическая. Это неверно. Факты,
приводимые Энгельсом относительно централистической французской республики 1792
- 1798 гг. и федералистической швейцарской, опровергают это. Свободы больше
давала действительно демократическая централистическая республика, чем
федералистическая. Или иначе: наибольшая местная, областная и пр. свобода,
известная в истории, дана была централистической, а не федеративной
республикой. На этот факт, как и на весь вообще вопрос о федеративной ицентралистической республике и о местном самоуправлении, в нашей партийной
пропаганде и агитации обращалось и обращается недостаточно внимания. 5. ПРЕДИСЛОВИЕ 1891-го ГОДА К "ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ" МАРКСА В предисловии к 3-му изданию "Гражданской войны во Франции" -это предисловие помечено 18 марта 1891 года и первоначально было напечатано в
журнале "Neue Zeit" - Энгельс, рядом с интересными мимоходными
замечаниями по вопросам, связанным с отношением к государству, дает
замечательно рельефную сводку уроков Коммуны. Эта сводка, углубленная всем
опытом двадцатилетнего периода, отделявшего автора от Коммуны, и специально
направленная против распространенной в Германии "суеверной веры в
государство", может быть по справедливости названа последним словом
марксизма по рассматриваемому вопросу. Во Франции, отмечает Энгельс, после каждой революции рабочие бывали вооружены;"поэтому для буржуа, находившихся у государственного кормила, первой
заповедью было разоружение рабочих. Отсюда - после каждой, завоеванной
рабочими, революции новая борьба, которая оканчивается поражением
рабочих"... Итог опыта буржуазных революций столь же краткий, сколь выразительный.Суть деда - между прочим и по вопросу о государстве (есть ли оружие у
угнетенного класса?) - схвачена здесь замечательно. Именно эту суть чаще всего
и обходят как профессора, находящиеся под влиянием буржуазной идеологии, так и
мелкобуржуазные демократы. В русской революции 1917-го года
"меньшевику", "тоже-марксисту" Церетели выпала честь
(кавеньяковская честь) выболтать эту тайну буржуазных революций. В своей
"исторической" речи 11-го июня Церетели проговорился о решимости
буржуазии разоружить питерских рабочих, выдавая, конечно, это решение и за
свое, и за "государственную" необходимость вообще! Историческая речь Церетели от 11-го июня будет, конечно, для всякогоисторика революции 1917-го года одной из нагляднейших иллюстраций того, как
предводимый господином Церетели блок эсеров и меньшевиков перешел на сторону
буржуазии против революционного пролетариата. Другое мимоходное замечание Энгельса, тоже связанное с вопросом огосударстве, относится к религии. Известно, что германская социал-демократия,
по мере того, как она загнивала, становясь все более оппортунистической, чаще и
чаще скатывалась к филистерскому кривотолкованию знаменитой формулы:
"объявление религии частным делом". Именно: эта формула истолковывалась
так, будто и для партии революционного пролетариата вопрос о религии есть
частное дело!! Против этой полной измены революционной программе пролетариата и
восстал Энгельс, который в 1891 году наблюдал только самые слабые зачатки
оппортунизма в своей партии и который выражался поэтому наиболее осторожно: "Соответственно тому, что в Коммуне заседали почти исключительнорабочие или признанные представители рабочих, и постановления ее отличались
решительно пролетарским характером. Либо это постановления декретировали такие
реформы, от которых республиканская буржуазия отказалась только из подлой
трусости и которые составляют необходимую основу для свободной деятельности
рабочего класса. Таково проведение в жизнь принципа, что по отношению к
государству религия является просто частным делом. Либо Коммуна издавала
постановления, прямо лежащие в интересах рабочего класса и которые отчасти
глубоко врезывались в старый общественный порядок"... Энгельс подчеркнул слова "по отношению к государству"умышленно, направляя удар не в бровь, а в глаз немецкому оппортунизму,
объявлявшему религию частным делом по отношению к партии и таким образом
принижавшему партию революционного пролетариата до уровня пошлейшего
"свободомыслящего" мещанства, готового допустить вневероисповедное
состояние, но отрекавшегося от задачи партийной борьбы против религиозного
опиума, оглупляющего народ. Будущий историк германской социал-демократии, прослеживая корни еепозорного краха в 1914 году, найдет немало интересного материала по этому вопросу,
начиная от уклончивых, открывающих настежь дверь оппортунизму, заявлений в
статьях идейного вождя партии, Каутского, и кончая отношением партии к
"Los-von-Kirche-Bewegung" (движению к отделению от церкви) в 1913
году. Но перейдем к тому, как Энгельс двадцать лет спустя после Коммуныподытоживал ее уроки борющемуся пролетариату. Вот какие уроки выдвигал на первый план Энгельс: ..."Именно та угнетающая власть прежнего централизованногоправительства, армия, политическая полиция, бюрократия, которую Наполеон создал
в 1798 году и которую с тех пор каждое новое правительство перенимало, как
желательное орудие, и использовывало его против своих противников, именно эта
власть должна была пасть всюду во Франции, как пала она в Париже. Коммуна должна была с самого начала признать, что рабочий класс, придяк господству, не может дальше хозяйничать со старой государственной машиной;
что рабочий класс, дабы не потерять снова своего только что завоеванного
господства, должен, с одной стороны, устранить всю старую, доселе
употреблявшуюся против него, машину угнетения, а с другой стороны, должен
обеспечить себя против своих собственных депутатов и чиновников, объявляя их
всех, без всякого исключения, сменяемыми в любое время"... Энгельс подчеркивает еще и еще раз, что не только в монархии, но и вдемократической республике государство остается государством, т. е. сохраняет
свою основную отличительную черту: превращать должностных лиц, "слуг
общества", органы его в господ над ним. ..."Против этого, неизбежного во всех существовавших до сих поргосударствах, превращения государства и органов государства из слуг общества в
господ над обществом Коммуна применила два безошибочных средства. Во-первых,
она назначала па все должности, по управлению, по суду, по народному просвещению,
лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отозвать
этих выборных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она платила
всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую
получали другие рабочие. Самое высокое жалованье, которое вообще платила
Коммуна, было 6000 франков*2. Таким образом была создана надежная помеха погоне
за местечками и карьеризму, даже и независимо от императивных мандатов
депутатам в представительные учреждения, введенных Коммуной сверх того"... Энгельс подходит здесь к той интересной грани, где последовательнаядемократия, с одной стороны, превращается в социализм, а с другой стороны, где
она требует социализма. Ибо для уничтожения государства необходимо превращение
функций государственной службы в такие простые операции контроля и учета,
которые доступны, подсильны громадному большинству населения, а затем и всему
населению поголовно. А полное устранение карьеризма требует, чтобы
"почетное", хотя и бездоходное, местечко на государственной службе не
могло служить мостиком для перепрыгиванья на высокодоходные должности в банках
и в акционерных обществах, как это бывает постоянно во всех свободнейших
капиталистических странах. Но Энгельс не делает той ошибки, которую делают, напр., иные марксистыпо вопросу о праве наций на самоопределение: дескать, при капитализме оно
невозможно, а при социализме излишне. Подобное, якобы остроумное, а на деле
неверное, рассуждение можно бы повторить про любое демократическое учреждение,
и про скромное жалованье чиновникам в том числе, ибо до конца последовательный
демократизм при капитализме невозможен, а при социализме отомрет всякая
демократия. Это - софизм, похожий на ту старую шутку, станет ли человек лысым, еслиу него будет волос меньше на один волос. Развитие демократии до конца, изыскание форм такого развития, испытаниеих практикой и т.д., все это есть одна из составных задач борьбы за социальную
революцию. Отдельно взятый, никакой демократизм не даст социализма, но в жизни
демократизм никогда не будет "взят отдельно", а будет "взят
вместе", оказывать свое влияние и на экономику, подталкивать ее
преобразование, подвергаться влиянию экономического развития и т. д. Такова
диалектика живой истории. Энгельс продолжает: ..."Этот взрыв (Sprengung) старой государственной власти и еезамена новою, поистине демократическою, подробно описаны в третьем отделе
"Гражданской войны". Но вкратце остановиться еще раз на некоторых
чертах этой замены было здесь необходимо, потому что как раз в Германии
суеверная вера в государство перешла из философии в общее сознание буржуазии и
даже многих рабочих. По учению философов, государство есть "осуществление
идеи" или, переведенное на философский язык, царство божие на земле,
государство является таким поприщем, на котором осуществляется или должна
осуществиться вечная истина и справедливость. А отсюда вытекает суеверное
почтение к государству и ко всему тому, что имеет отношение к государству, -
суеверное почтение, которое тем легче укореняется, что люди привыкают с детства
думать, будто дела и интересы, общие всему обществу, не могут быть иначе
выполняемы и охраняемы, как прежним способом, т. е. через посредство
государства и его награжденных доходными местечками чиновников. Люди
воображают, что делают необыкновенно смелый шаг вперед, если они отделываются
от веры в наследственную монархию и становятся сторонниками демократической
республики. В действительности же государство есть не что иное, как машина для
подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не
меньше, чем в монархии. И в лучшем случае государство есть зло, которое по
наследству передается пролетариату, одержавшему победу в борьбе за классовое
господство; победивший пролетариат, так же, как и Коммуна, вынужден будет немедленно
отсечь худшие стороны этого зла, до тех пор пока поколение, выросшее в новых,
свободных общественных условиях, окажется в состоянии выкинуть вон весь этот
хлам государственности". Энгельс предостерегал немцев, чтобы они по случаю замены монархии республикойне забыли основ социализма по вопросу о государстве вообще. Его предостережения
читаются теперь, как прямой урок господам Церетели и Черновым, проявившим в
своей "коалиционной" практике суеверную веру в государство и
суеверное почтение к нему! Еще два замечания: 1) Если Энгельс говорит, что при демократическойреспублике "ничуть не меньше", чем при монархии, государство остается
"машиной для угнетения одного класса другим", то это вовсе не значит,
чтобы форма угнетения была для пролетариата безразлична, как "учат"
иные анархисты. Более широкая, более свободная, более открытая форма, классовой
борьбы н классового угнетения дает пролетариату гигантское облегчение в борьбе
за уничтожение классов вообще. 2) Почему только новое поколение в состоянии будет совсем выкинуть вонвесь этот хлам государственности, - этот вопрос связан с вопросом о преодолении
демократии, к которому мы и переходим.
Люди русские, все против вас ! !
Сообщение отредактировал Валентин - Воскресенье, 01.03.2015, 17:35 |
| |
| |
| |
